— Послушай… Я никогда никого не просил. Теперь прошу — помоги мне. Я же люблю тебя… — в побелевших глазах Дайка качнулась надежда. — Ты поверь мне, поверь…
— Хочу верить, Дайк, — прошептала девушка. — Хочу… и не могу. Ты же сам ушел от меня.
— Я ушел от всего! Я думал, что могу уйти… С тобой я заново начал жить, и не понял этого. Я ошибся… Ты только верь мне, верь…
— Во мне потухло все, Дайк.
— Я зажгу! Посмотри на меня…
— Не надо, Дайк, я не могу больше.
— Ты посмотри на меня! — и Сандра подняла к нему побледневшее лицо.
Глаза Дайка вспыхнули, и даже Алексей почувствовал колдовскую силу, устремившуюся из этих полузакрытых веками глаз. Или ему показалось?
Плечи Дайка набухли. Он неуловимо шагнул вперед. Не ощущая бешено колотящегося где-то в горле сердца, Алексей увидел, как медленно поднялись, все в тугих мускулах, руки Дайка, притянули Сандру, приподняли. Она тихонько вскрикнула, и Алексей качнулся вперед. Но в тот же миг упершиеся в могучую грудь Дайка руки девушки ослабли и опустились безвольно, странно расширенные золотые глаза остановились, губы приоткрылись. Не отпуская своим обволакивающим взглядом ее глаз, Дайк поцеловал ее. Веки Сандры опустились. Покорная гипнотической энергии, исходившей от Дайка, она прильнула к его груди. Нервная дрожь прошла по спине девушки, смуглые колени подогнулись, и она безвольно опустилась в расступившуюся траву. Тихий стон оглушил Алексея, и в следующий миг он рванулся прочь, не разбирая дороги, гигантскими скачками через кусты и ямы — прочь, от этого стона, от грохочущих обломков тысячи некогда воздвигнутых им розовых замков, рухнувших за горизонт вместе с последними лучами заходящего солнца этого проклятого дня.
И уже не видел, как от треска сухой ветки под его ногой пружинисто вскинулся Дайк.
— Ерунда, — пробормотал он, ощупывая налитыми глазами зеленую стену кустов. — Ерунда, собака, наверно…
Сандра в упор смотрела на него застывшими, какими-то остекленевшими зрачками. Рассыпанные по траве волосы, побелевшие губы, замершая грудь.
— Ну что ты, что ты… — зашептал Дайк, скользя шершавой ладонью по вдруг окаменевшему изгибу ее шеи. — Испугалась?
По горлу Сандры прошла судорога.
— Пусти, — хрипло сказала она. — Пусти, слышишь?
— Сандра! — Дайк тщетно попытался удержать ускользающую птицу на миг зародившейся меж ними близости. — Сандра!
— Нет! — изогнувшись, она высвободилась из его больших рук. — Нет. Не хочу. Зачем ты так, Дайк?
Сидя в траве, Дайк беспомощно смотрел, как она поднимается, машинально одергивая короткую юбочку. Словно отгоняя невидимую паутину, проводит ладонью по лицу.
— Сандра!
— Ты страшный человек, Дайк. Мне говорили, я знала… Нет. Только не так.
— А как? — эхом.
— Не знаю. Если так, то лучше никак.
— Я не могу без тебя! — Дайк уже стоял на ногах.
— Пойдем, — сказала Сандра, поднимая с земли свой «Нордговер». — Поздно уже. Пойдем.
Алексей долго ничего не видел, ничего не слышал и вообще плохо соображал. Он остановился только у пригородной станции, где, на счастье, ждал припозднившихся пассажиров полупустой трансмобиль.
Алексей не был ни хлюпиком, ни трусом. Стреляться он не стал. Он пошел к Джо. Крепыш Джо встретил друга, молча оглядел с ног до головы его исхлестанную ветками, заляпанную не весть откуда взявшейся грязью фигуру, и ни о чем не спрашивая, первым делом поволок под душ.
Через час Алексей в припадке словесной ярости выложил другу все. Ему надо было выговориться, как-то стряхнуть случившееся со скрученной судорогой души. Джо выслушал молча, и когда Алексей затих, сказал:
— Алеха, душевные раны лучше лечить работой. Никто ни в чем не виноват. Просто кому-то в чем-то больше везет. А девушку не черни. Она тебе ничего не обещала, а значит, в своем праве. Это мое мнение.
Алексей молча сплюнул в стакан. Идти домой не хотелось, и он остался ночевать у Джо.
Листва шелестела над сквером ночную песню. Алексей бросил окурок в урну, поднялся. Окно Джо все также призывно светилось на шестом. Пойти?
…К утру он выздоровел настолько, что с удивлением обнаружил в себе какую-то незнакомую устойчивую силу. Сандра уже не заполняла его целиком. Чувство к ней сконцентрировалось в некоем уголке его естества, обнажилось и вместе с тем притупилось, будто подернулось серой дымкой.
— Ты же «хороший парень», — сказал он себе. — Ей с тобой легко. Тебе этого мало? Посмотри на себя в зеркало и стыдись. Стыдись и будь проще. Будь проще и не подавай виду.
…Он хотел пригласить Сандру в эту экспедицию на Дикси, и — такой неожиданный облом. И вот они поедут на Дикси, но поедут — порознь! Видно, не судьба. Что ж, значит, так тому и быть.
— Сделано! — вслух сказал Алексей любимое словечко Джо, и больше не раздумывая, отправился на шестой этаж. — Сделано.
Планетолет слабо тряхнуло. Алексей через плечо коротко глянул на растянувшихся в пассажирских креслах товарищей. Как хорошо и немного тревожно на душе! Они летят на Дикси.
Все-таки Джо молодец. Алексей всегда удивлялся и немного завидовал кипучей энергии друга. За тот короткий срок, что отводился на подготовку экспедиции Джо ухитрился сколотить отличный состав.
У аварийного ящика храпит Мишка. Микробиолог, он накануне вернулся с Гималаев. Но Джо с корнем выдрал его из заслуженного отпуска, благо, уговаривать Мишку никогда не приходилось.
Рядом с ним блаженно дремлет в стереонаушниках Христо. Христо — меломан. Музыку он обожает, пожалуй, не меньше чем свою кристаллографию. Три года назад он и в Симург ухитрился захватить микрофонику и вечерами наполнял подземный лагерь далеко не подземными ритмами.
Слева, через проход, опять о чем-то спорят друзья-акванавты Рид и Гошка. Джо выцарапал их из какой-то крупной экспедиции на Селестру. В прошлый заезд ребятам не повезло — отлаженная на Земле аппаратура в пропасти вдруг объявила забастовку, и черные окна озер Симурга так и остались нетронутыми.
Из-за спины Джо улыбается каким-то своим мыслям Мария. Мария — их врач. Джо очень привередлив к составу и даже несколько консервативен в следовании неписанным экспедиционным заповедям, одна из которых гласила: женщинам — под землей не место. Но Мария — это Мария. Хрупкая, тоненькая, и не подумаешь, что в этой маленькой женщине скрывается такая сила. В пропасти Манрока, когда Алексей сорвался, рядом была только Мария. Универсальные медроботы Герберта появились в экспедиции позднее. Нынче-то Джо удалось выбить целых две штуки. А тогда Мария два часа волокла его, Алексея, жутко поломанного, в лагерь. И дотащила, и держала своим врачевальным искусством столько, сколько было надо. Это ей в первую очередь он обязан тем, что сегодня летит на Дикси. Ребята потом только руками разводили, а Мария по-прежнему спокойно улыбалась, будто ничего и не случилось, и ей это ровно ничего не стоило. Так-то…
