Ававы при ававы
Шну высте при ававы
- эту абракадабру он напевал иногда на мотив: "По улицам ходила большая крокодила...". Не удержавшись, он громко затянул свою смешилку и, пританцовывая, захлопал в ладоши. Близнецы оказались тут как тут и предостерегающе запищали:
- М'па-н-зз-а-трогать-нет-плохо!
Антон успокоил их - ясно же, в Ковчеге все было не просто так, и он не собирался играть с чем-то, что предназначалось, по всему, для каких-то крайних случаев. "Наверно, тут какая-нибудь капсула спасательная,- рассудил Антон. - Мало ли какой космический катаклизм". Он запомнил это на будущее и больше сюда не совался.
Что же до отсутствия людей, то за это Антон поручиться не мог. В определенном смысле люди, конечно, на ковчеге присутствовали - Антон мог вдоволь наглядеться на них не только из окна кухни, но и наблюдать в зоопарке, том, с каруселью. Он даже кое-кого из них запомнил, потому что иные посетители были завсегдатаями. Часто он видел тут двоих детей, брата и сестру,- они, вероятно, были бесценным потомством кого-нибудь из дирекции, судя потому, что постоянно околачивались у клеток и были на короткой ноге со служителями Зоо. Но вот насчет пообщаться - тут у него были только близнецы и Голос. Антон мог только допускать, что Ковчег должен бы везти еще кого-нибудь, людскую рассаду, хотя это было под вопросом. А вдруг создатели корабля это все-таки существа иного порядка, не люди, и они решили на следующей Земле обойтись без такого неудачного поселенца как человек? Один вот Им понадобился - он, Антон,- клетки чистить - и достаточно. От таких мыслей настроение портилось, и Антон спешил к Философствующему Динамику.
Он натолкнулся на него в одном из помещений библиотеки Города. Сначала-то услышал голоса и так обрадовался, что едва не подвернул ногу, опрометью бросившись к воображаемым сородичам и попутчикам. Но в зале никого не было, голоса шли прямо из воздуха, с высоты метра в полтора близ стены с полкой энциклопедий, будто тут был висел невидимый радиоприемник. Антон ошибочно решил было, что это что-то вроде чтеца-говорильника - озвучка книг библиотеки. Он, кстати, уже продвинулся со чтением в Городе. Букв Антон по-прежнему не различал, но каким-то непонятным образом стал улавливать общий смысл напечатанного и распознавать содержание отдельных мест, например, надписей к рисункам. Оказалось же интересней, чем говорильник - в невидимом динамике беседовали меж собой люди, можно было хотя бы послушать своих. Правда, эти свои Антона не слышали, они толковали о высоких материях - да еще как, порой сутки напролет. В самый первый раз, когда Антон обнаружил Динамик-Философ, дискуссия велась о смысле жизни, ни больше ни меньше.
- ...Э, батенька,- возражал некий скептик невидимому же оппоненту,да ведь все, что мы об этом знаем, это лишь то, что мы ничего не знаем. Вы тут про высшую цель, самопознание, Богочеловечество... А я вот не на шутку задумываюсь: а ну как вот в этих самых стенах каждый атом усеян душами усопших, и они вот сейчас, сию минуту, всех нас слышат и мучаются муками Тантала из-за того, какую мы тут порем чушь?
- Что вы такое!.. - возмутился собеседник скептика.
- Погодите-ка, я еще не кончил,- не дал сбить себя скептик. - Это еще цветочки. А что если вот эта их мука, терзания наших усопших наблюдателей из-за нашей невыносимой мелкой чепухи - если это и есть смысл нашей с вами жизни? В том, значит, раскладе, что их мучения - это воздаяние им за идиотскую бессмыслицу их жизни, а мы с вами, батенька,бессознательные исполнители этой казни, для того созданы и существуем. Мы-то думаем, что ведем наши фи-ло-со-фи-че-ские диспуты для собственного удовольствия - а на самом деле - чтобы грешников горше язвить. Вот вам и смысл жизни. Ну-с, что скажете?
Собеседник стал возражать, но Антон не слушал. Он пробормотал вслух:
- По крайней мере, в отношении одного из усопших это, возможно, совершенная истина...
Он отошел прочь - поразмыслить о своем, он задумался - а может, он и впрямь того, умерший? Антон думал так и сяк и успокоил себя тем, что если он и не вполне жив, то в той же мере, в какой раньше, "дома". Все же он попробовал обсудить это с Голосом, Антон иногда вышагивал за окно кухни, полюбоваться на космос и пообщаться с Голосом. Что тот сказал ему, Антон вновь не запомнил - вернувшись, Антон обычно забывал большую часть бесед. Но он стал иногда заглядывать к Динамику, иногда слушал, а иногда, если тот помалкивал, высказывался сам. Антон говорил:
- Вот и неправда, господин скептик. Не такой уж я грешник и не так уж меня казнят. У меня здесь море приключений, и вся планета с ее эрами и ее зверями. И кто знает, что я еще найду и о чем догадаюсь! Может, я еще переплыву реку назло плезиозавру. А там... А может, я еще сам перестрою весь этот Ковчег - и у меня будет столько... столько... ну да, что с вами спорить - вы ведь знаете только то, что ничего не знаете. А летай вы из окна на беседу с Космическим голосом - небось, не пороли бы свою - не знаю как назвать ее, вашу философию.
А иной раз Антон просто излагал свои мысли и открытия - то интересное, чем хотелось поделиться с ровней, с людьми. Он рассказывал:
- Никогда не собирался быть учителем, а в школе особенно, но теперь я провел бы там один урок. Я бы назвал его - география квартиры. Я бы дал домашнее задание: нарисуйте план вашей квартиры и раскрасьте, как в атласе раскрашены географические зоны. Посмотрите, на кухне у вас будут субтропики, а в ванной - джунгли: там льются теплые дожди, там влажно и знойно. А вот комната, там на полу ковер, и значит, это степь или пампасы. Да, или прерии. Стол и мебель - это, конечно, нагорья и плоскогорья и прочие возвышенности. А кстати, какое самое высокое место в доме? Нет, не шкаф и не потолок. Это балкон: потолок - это два метра с чем-то, а от балкона до земли высоко-высоко. Это настоящая Джомолунгма! И заметьте, этот горный пик, плита балкона - она вровень с полом в доме. Значит, самое высокое место лежит прямо у нас под ногами. Так, а теперь скажите мне, у кого дома есть антресоли или самодельные полатцы для всякого домашнего хлама? Ага, они у вас есть, и где же они находятся? Высоко, под самым потолком. А для чего они служат? Для хранения не самых нужных вещей, это кладовая. Но кладовая у нас на Земле - это ее недра, верно? Как интересно получается - земные недра у нас в доме висят над головой, а вершины гор лижут нам пятки. Странная же это вещь - наша квартира!
Философы в Динамике никак на это не откликались. Но Антон не смущался, приходил снова и выкладывал очередные озарения:
- Вы знаете, господа мыслители,- произносил он в тон ученым беседам,- а я вот подумал, что самая наша точная наука, математика, возможно, как раз самая неточная. Потому что самая гуманитарная, самая человеческая из наук. Уж слишком мы верим в ее идеальность - дескать, пятью пять и на Марсе двадцать пять. Не знаю, как на Марсе, а царстве живой природы, господа, я так полагаю, нужна особая наука биоматематика. Это у нас, людей, сложение-вычитание, синус-косинус. А у братьев наших меньших, папоротников и синиц, числа должны расти, жениться, давать потомство, образовывать стаю, опыляться, ложиться в спячку, почковаться, нереститься, ну, и прочее, что полагается делать уважающим себя числам, если это числа зверей. Обратите внимание, господа,- число зверя! Великие в нем тайны. Да-с.
