– Пить нехорошо, – тошнотворно-назидательным тоном сказал он. – И чему тебя в школе учат?
После такой сентенции девица должна была послать его подальше и отвалить.
Однако она продолжала сидеть и стряхивать пепел в тарелку из-под яичницы.
– Что, нравится такая жизнь? – сделал вторую попытку Андронов. – Других развлечений нет, что ли?
– Не нудите, дяденька, – устало отмахнулась девица. – Вы шо, мой папа, да? Другие развлечения, промежду прочим, тоже есть.
– О! Это какие же?
– Да хоть флэшка, – девица хихикнула. – Прикольно!
– Флэшка? – удивился Андронов. – При чем здесь флэшка?
– Прикольно, – повторила девица. – Р-раз – и все замерли!
– А-а, флэш-моб, что ли? – наконец сообразил Андронов.
Девица часто-часто закивала, словно стараясь встряхнуть слипшиеся мозги, – но тут же болезненно скривилась.
– И что же вы тут новенького придумали? – с участием осведомился Андронов. Участие это относилось не к похмельной собеседнице, а к местной молодежи, занимающейся такими тупыми делами.
– Прикольно, – заклинило девицу. – Идем-идем по площади – и вдруг замрем. Или возле «Эльдорадо»: все разом – руки за голову, лицом к стенке... А народ не врубается. Прикольно!
– Да уж, – вздохнул Андронов. – Прикольнее не бывает. Видать, большие вы тут приколисты...
«За что боролись?» – холодной печальной рыбой проплыл в голове привычный рефрен – и Андронов тут же забыл про девицу. Потому что из дверей гостиницы вышел Регбист. Пора было вновь превращаться в Костика-хвостика.
За визитером из центра местные прислали к гостинице зализанный белый «опель», а не какую-нибудь малолитражку. Он был хорошо заметен в довольно хлипком ручейке авто, и следить за ним не составляло никакого труда. Андронов решил не указывать своему возничему на объект, из-за которого они пустились в путь, а просто коротко командовал: «прямо», «за светофором направо» и опять «прямо», придерживаясь маршрута «опеля». А маршрут этот вел через уже знакомый Андронову мост, мимо кинотеатра, «Ва-банка» и красивого старинного здания с кариатидами, изуродованного стеклянной пристройкой ресторана в стиле советского кубизма периода раннего застоя. Городской рынок заявил о себе цепочкой разнокалиберных ларьков и лотков и штабелями ящиков с яблоками, мандаринами и бананами. На кромке тротуара, спиной к проезжей части, тесной шеренгой выстроились бабульки, разложив на газетах, расстеленных прямо на мокром асфальте, нехитрую продукцию своих огородов: лучок-чесночок, картошку-морковку, свеклу-капусту. «Опель» миновал людскую толчею, проехал перекресток и сначала сбавил ход, а потом и вовсе остановился у двухэтажной, модерново отделанной коробки с искусственными пальмами возле вычурных, с розетками, завитушками и прочими прибамбасами, дверей.
«Неаполь» – прочитал Андронов витиеватую надпись на боковой стене и усмехнулся: «Ну, конечно, именно «Неаполь». В этом захолустье. На фоне гоголевских луж. «Неаполь», блин, а не какая-нибудь тебе рабочая столовка номер три».
– Стоп, – сказал он шоферу. – Приехали пока.
Тот молча кивнул и затормозил метрах в двадцати пяти – тридцати от «опеля». Белая дверца открылась и Регбист, держа в руке сумку, вышел на тротуар, выложенный свекольной плиткой. Брюки на нем были те же самые, это Андронов отметил еще тогда, когда его подопечный показался в дверях гостиницы. Значит и «паучки» тут тоже присутствовали, и исправно все зафиксируют, и останется только забрать их – но это уже задание на перспективу, и не очень сложное. При умелом подходе.
Регбист опустил руку в карман плаща, вытащил мобильник и посмотрел на экран. Из «опеля», со стороны водителя, выбрался сопровождающий – приземистый, коротко стриженный тип в распахнутом длинном пальто кофейного цвета – и, обойдя автомобиль, приблизился к Регбисту. И почти тут же выскочил из-за дальнего угла гладкий, упитанный черный «мерс», наискосок рванул на встречную полосу, игнорируя правила дорожного движения, и, подкатив к «Неаполю», остановился, как вкопанный, нос к носу с «опелем». Медленно вылупился из черной туши рослый господин в солидном черном одеянии, из обеих задних дверей, как черти из табакерки, выпрыгнули еще двое, пожиже, но тоже явно не из простых.
– Ого-о!.. – оживленно протянул таксист. – Какие люди с утра пораньше!
– Что, знакомый? – Андронову показалось, что он уже где-то видел это холеное круглощекое лицо дон жуана местного разлива. Хотя – когда и где он мог бы его видеть?
– Знакомый! – фыркнул таксист. – Это Аптекарь, кликуха у него такая. Аптеки держит. Третий раз в мэры пытается пробиться...
Словно кто-то дернул за веревочку – и дверь в голове у Андронова отворилась. Именно этот упитанный лик строго взирал на горожан с биллбордов – икон нового времени, – и что-то там было написано про наведение порядка.
Все сходилось, все укладывалось в схему. Дельфин и Русалка, Регбист и Аптекарь... Колеса и бабки...
– На лекарствах сидит, да еще и в мэры хочет, – медленно сказал Андронов, провожая взглядом всю компанию – Регбиста с сопровождающим из «опеля» и Аптекаря со свитой из «мерса», – проследовавшую друг за другом, с кандидатом в мэры во главе, в раскрытые кем-то изнутри двери «Неаполя».
– А как же! – охотно откликнулся таксист. – Вы ж, я понимаю, приезжий, так? А тут по двадцать кандидатов на миського голову, третьи перевыборы, потому как первые и вторые признали неправильными. Почти год уже без головы. А лезут в головы сплошные задницы! И коммуняки, и болтуны помаранчевые, и бандюки, причем бандюков больше, гора-аздо больше. А все почему? Да потому что не до конца еще все растащили, не все земельные участки захапали. Беспредел полнейший! А вы, стало быть, наблюдаете, – разговорившийся таксист проницательно взглянул на Андронова. – А потом статейку...
– Наблюдаю, – согласился Андронов. – Статейку не статейку, а своих хозяев проинформирую. И кушать хочется, и деньги не пахнут.
– Это уж точно – кивнул таксист. – Сейчас время такое – отца-матери за деньги не пожалеешь. А иначе бомжевать будешь, вон, как эти, – он повел головой в сторону невзрачной парочки, отнюдь не похожей на молодоженов. Парочка, с грязными матерчатыми сумками в руках, брела по тротуару, заглядывая в урны. – Развалили Союз, вот и пошло все шкэрэбэрть.
– Не заходите слишком далеко, – процитировал Андронов полюбившуюся ему когда-то притчу. – Просто скажите, что Союз развалился. Таков факт, остальное суждение. Несчастье это или благословение, нам неведомо, потому что это только фрагмент. Кто знает, что последует? – Ожидание, скорее всего, предстояло довольно долгое, и можно было пофилософствовать.
