Неожиданно пришло направление на медкомиссию. Физиология была в норме, а вот психолог опять навалился на него. Их поединок длился три часа.
Павел знал, по какому поводу его направили на комиссию, и следуя свойству своей натуры, даже не спросил об этом никого. Но внутри у него все как-то непонятно напряглось, как перед решающим испытанием.
– Неважно с психикой? – неожиданно для себя спросил Павел у хитрющего психолога.
– Для кого неважно, а для нас в самый раз.
– Кто это вы?
– Отряд космонавтов, – психолог усмехнулся и съязвил: – Слышал о таком?
Внутри у Павла все так натянулось, что он почувствовал физическую боль. Но он промолчал, ожидая продолжения.
– Согласны? – продолжал усмехаться психолог.
– Согласен, – ничем не выдавая непонятного волнения спокойно ответил Павел.
– Так и запишем, – просто согласился медик, быстро строча что-то шариковой ручкой. Не отрываясь от записи, он как бы между прочим спросил:
– Как вы уживаетесь с другими людьми?
– Нормально.
– Они вас нервируют?
– Нет. Я не умею нервничать.
Психолог оторвался от листа и долго изучал лицо Павла.
– Я вам верю, – вдруг согласился он, продолжив записывать.
И лишь в коридоре больницы боль отпустила. Он весь покрылся испариной, а такого из-за нервов с ним никогда не случалось.
«Это не боязнь. Уверен. Тут что-то иное, – ему стало легко и свободно, как обычно: – очевидно преодолел сверхзвуковой барьер».
Начались сумасшедшие тренировки. В центрифуге при восьмикратном ускорении челюсть отвисла до коленок, но Павлу это нравилось. В барокамере при изменении атмосферного давления два раза чуть было не стал пускать пузыри, так его распирало изнутри: очевидно, съел что-то не то. Провел месяц в сурдокамере вдвоем с Серегой, который готовился к третьему полету. Сергей сочинял анекдоты и опровергал подозрительные, на его взгляд, гипотезы о строении вселенной. Анекдоты Павлу не нравились: про быков, коров и зоотехников, про Вову с учительницей, а гипотезы заинтересовали. Они были для Павла открытием. Но пристроить их в картину вселенной Павел не мог.
Месяц размышлений не продвинул Павла к пониманию конструкции мира ни на шаг, хотя у него за спиной было тридцать миллиардов лет, но не размышлений, а существования в материи. Очевидно, это не очень большой период времени относительно предстоящего.
Холод вечности массажировал спинной мозг, иглами проникая в сознание.
После сурдокамеры он неожиданно встретил Юлию. Она стала шикарной женщиной. При этом столкновении на дорожке парка внутри у Павла что-то колыхнулось и угасло. Он понял – нельзя.
Юлия очень обрадовалась встрече, покраснела, нервно улыбаясь, с трудом сдерживая чувства.
– А я тебя ждала, – сходу сообщила она.
– Здесь?
– Да.
– Интересовалась по каналам, как я сюда шел?
– Нет. Знала, что ты здесь будешь.
– Чем ты здесь занимаешься?
– Научный консультант отдела психологии. Рассматриваю вас под микроскопом, – она не выдержала и тихо рассмеялась.
– Гражданин психолог, вы верите в нематериальные, мистические чувства больше, чем в реальность?
– Верю, – призналась она, не прекращая улыбаться.
Павел понял, что теперь она попытается его понять и или подстроится под него, или попытается изменить его внутренний мир. Ему стало интересно: «Посмотрим, что из этого получится и как ты справишься с ролью претендентки на мою персону. Милая девочка, если бы ты знала, с каким монстром тебе предстоит познакомиться!»
Они стали встречаться каждый день. Однажды в городок приехали экстрасенсы и контактеры. Выступая перед космонавтами и обслуживающим персоналом со сцены, представители от эзотерики старались перекричать друг друга. Каждый стремился выпятиться, чтобы его заметили, кроме одного пожилого мужчины. Он безучастно смотрел на это представление.
Юлия была возбуждена, она испытывала все сразу: и восторг, и неприязнь, и удивление. После шоу и зарядки энергией банок и тазиков с водой Павел протолкался сквозь шумную толпу к мужчине, промолчавшему на сцене два часа.
– Почему вы не выступили? – спросил он. В этот момент в толчее их отыскала Юлия.
– Зачем? – поинтересовался мужчина.
– Все рассказывали о своих достижениях… – начала Юлия, предлагая продолжить предложение мужчине.
Павла будто кнутом стегнуло этим «Зачем?». Он уперся неподвижным взглядом в усталое лицо мужчины и натолкнулся на ясные, пронзительные до звона глаза. Время потеряло смысл. Он не понял, сколько длилось это противостояние: секунду, год, вечность…
Неожиданно Павел почувствовал, что эти глаза напротив пытаются вытащить его сознание наружу, разобрать на части, собрать и вставить на место. Глаза были не злые, не добрые, но хорошие, надежные, умные. Это был не гипноз, это было что-то неестественное.
Павел напрягся и закрыл свое сознание перед этой силой, будто заслонкой. Взгляд мужчины стукнул по этой заслонке, раздался звон, будто огромным билом ударили в громадный колокол. Стукнул еще раз и с испугом отступил.
Павел вновь оказался в шумном зале, в столпотворении и людском гаме. Юлия в этот момент заканчивала говорить свое неполное предложение.
– …о своих достижениях…
Мужчина был растерян. Но он очень быстро пришел в себя, всматриваясь и всматриваясь в Павла.
– Ну, конечно… извините… – несвязно зачастил он. – Все правильно… Я старый дурак, – при этом его взгляд не утратил пронзительной остроты. – Извините, я пойду. Если захотите, то ПОТОМ, – он выделил это слово: «Потом», – мы можем встретиться, – кивнул Павлу и Юлии, чиркнув по ней глазами, быстро развернулся и пошел к выходу.
Толпа будто сама разваливалась перед ним надвое, образуя коридор. Но этого никто не замечал, кроме Павла. Мужчина был самым незаметным среди людей.
Юлия охнула и схватилась за сердце.
– Что случилось? – поинтересовался уже пришедший в себя Павел.
– Глаза!! Глаза!.. – тихо воскликнула Юлия: – Как… Как иглой! Нет – как бритвой! Странный человек… А как ты себя чувствуешь, Паша? – забеспокоилась она, изучая его лицо.
– Терпимо, – неопределенно ответил Павел, добавив: – пошли, концерт окончен.
Они быстро ушли из конференц-зала. Павел понял, что настоящих экстрасенсов в мире единицы, а девяносто девять процентов, представляющихся экстрасенсами, – шарлатаны. В способности контактеров получать какую-то информацию от гипотетических цивилизаций он не верил. Даром никто ничего не даст. Альтруизм и филантропия между цивилизациями не просто менее вероятное явление, нежели отношения между людьми, – эти качества у цивилизаций отсутствовали начисто.
