- Посмотри сюда, - сказал жрец.
Я заметила в его руках золотые диски с начертанными на них спиралями, словно сплели воедино свои узоры тысячи рас.
- Это тоже книги?
- Мы не одни под властью богов. Девять небес, уходящих ввысь, девять спиралей знаний, которые мы только-только начали вспоминать после мучительного забвения, сосредоточены внутри дисков. Эти знания еще не скоро будут доступны людям. Они даются лишь в минуты смертельной опасности, по крохам, так, чтобы ненароком не спалить непросвещённый мозг.
- Ты можешь их читать?
- Могу. Но нет у меня преемника, чтобы открыть наказы ушедших богов.
- А Саблезуб? Разве он не прямой наследник великолепной библиотеки?
- Мы жестоко обманываемся в чадах. Надеемся на их вечную любовь, ищем в буйной крови грядущее смирение чувств. И с большим опозданием понимаем - все ложь. Отчуждение, полный отказ от заповедей отцов... Дети - всегда обман, лукавые порождения лжи и порока. Высоколобым красавицам не чужд обман. Женщины любят не разумом, но мимолетным желанием. Слишком поздно открылась мне тайна обманутой крови. Сын, призванный воспринять мудрость отца, по сути - преемник любовных чудачеств матери, рабыни аппетита и страстей.
Жрец обхватил кольцом ладоней мой лоб, заглянул под прядь волос на затылке, вздохнул глубоко, и горькая улыбка на миг удлинила тонкие губы:
- Да. Я не ошибся в тебе. Ты она. Ты с пеленок впитала мудрость ушедшей расы, хотя твой череп ничем не отличается от человеческого.
- Человеческого?
- Взгляни на муравья, его мозг уместится на острие иглы. Но разум и память превосходят сознание тяжелых извилин человека.
- Ты муравья поставил выше сына, Высоколобый!
- Да. Но твой лоб я соразмерю со временем со своим, принцесса Хрустального Очарования.
-35-
Храм казался бездонным. Крутые винтовые лестницы ниспадали на нижние ярусы, а с нижних свивались кольцами змей еще глубже.
Что внизу, на дне?
Скользкая плесень покрыла туманные пролеты. Ступени оживали под ногами, стоило их слегка задеть, прогибались, раскачивались из стороны в сторону. Густой туман тушил факелы, сброшенные вниз. Возможно, там не было воздуха. А может быть, не было дна.
Влажные стены холодили пальцы, и мокасины из крокодильей кожи не спасали от пронзительного холода.
Пустые высокие залы гулким эхом повторяли звучание шагов. Со стен серебряными струями стекала роса. Высокие своды рассекали слова на звуки, и, растерзав на кусочки, швыряли в лицо шёпотом, стонами и бормотанием.
Глаза заметили на шероховатости стен смутный узор теней. Пригляделась - и черты неизвестного зверя проступили из-под вековой накипи сталактитов.
Крылья? Не показалось?
Острие легкого топорика соскребло верхний слой. Из-под него осыпалась ржавая шелуха, рухнул трухлявый пласт штукатурки, и блеснул яркий четкий рисунок. Под многовековыми слоями осадков проступила шестипалая ладонь с удлиненными пальцами, которая бережно поднимала к солнцу округлый сияющий предмет.
Я принялась за работу, усердный топорик остервенело скреб и терзал солевой налет, пока чудесная картина не восхитила взор.
Краски не поблекли. Свет факела позволил разглядеть мельчайшие подробности изображения.
Боги, люди и невиданные создания сплели руки, лапы и хвосты в буйном веселье. Извивались змеиные шеи, сверкала чешуя, вздымались грозно вверх острые рога, ноги, оплетенные хвостами, застыли в танце, за спинами трепетали на ветру громадные крылья.
Длинноголовый бог держал на ладонях разбитую скорлупу, из нее в небо, кувыркаясь в лучах, улетал счастливый крылатый малыш.
Так вот они какие, яйца богов! Не слишком крупные, точь-в-точь, как яйца гигантских орланов, но абсолютно круглые, слегка приплюснутые сверху, как мячи для игр, или камни, лежащие в долинах.
Наверно, люди много раз проходили мимо, давя скорлупу.
Но если племя всесильных богов появлялось на свет на манер кайманов, змей или попугаев, то можно ли соразмерить их бессмертие с порочностью съедобных тварей? Люди съели своих богов, это точно.
Я вздрогнула. На плечо легла ледяная рука.
- Похвально, что зоркие глаза обнаружили еще один древний сюжет, - сказал Длинноголовый. - Но я бы не советовал перед каждым встречным трепать языком о том, что ушедшие боги вылуплялись из яиц.
- Разве люди не должны знать правду?
- Бог - это, прежде всего, тайна. Не будет тайн - не будет богов.
- Ты говоришь загадками
- Тайна - это страх. Без памяти о грозных законодателях мира, без страха перед ними, человечество снова отрастит хвосты и залезет на деревья.
- Люди должны бояться богов, чтобы оставаться людьми?
- Они должны бояться вождей и жрецов, чтобы любить друг друга, не мечтая о рае после смерти.
- Посмотри, мудрец, на эту картину. Здесь, внизу под деревом с гнездом нарисован человек. Он мохнат и гол, он еще обезьяна... Но в его руках ты видишь - яйцо! Он украл его?
- Да. Так оно и было. Человек - зверь и остался зверем, как ни старались его приблизить к себе высокородные существа. С легенды о похищенном яйце начинается история человечества. Этот миф знают все народы. Но одни полагают, что человек украл у бога всего лишь грушу, другие утверждают, что это был плод молочного дерева. А на самом деле похищено было самое дорогое, за что бог не простил. Человек смертельно обидел бога, и был за это изгнан из под Стеклянного Купола. Но боги ушли, а великолепный сад остался. Посмотри. Ты узнаешь плоды и деревья в нем? Это сад Последнего Ушедшего.
- Того, которого люди помнят и зовут Кецалькоатлем?
- У него много имен. Чем сильнее бог, тем больше племен о нем знают, тем больше у него имен. Как много имен у грозы или извержения вулкана. Каждый народ разговаривает не с богом, а со своим страхом.
- Но почему бог остался один?
- Сородичи задохнулись в дыму разбуженной кальдеры. Небо Земли затмил черный туман. Кислотные дожди выжгли зеленый мир до корней. Животные вымерли, а разумные существа не смели выйти на поверхность из глубоких подземелий. Без солнца и привычной еды они медленно умирали. И тогда Выживший вырастил внутри стеклянной скалы чудесный сад. Там было много солнца, а ядовитые дожди не могли отравить саженцы. Деревьям и цветам хватало в нем заботы и тепла. Выживший решил возродить мир. Он возродил пары спасенных тварей, которых забрал с задохнувшейся земли.
- О, да! Райский Сад! Он так похож на Шоколадную Долину! Я узнаю прекрасные деревья. Шоколадное! И молочное! А это - хлебное, а под ним - томаты, маис и ваниль! Их тоже создал бог?
- Да, дитя. Все эти сорта специально созданы для человека. Только человек, по мнению Выжившего мог заново возделать землю. Он мог дышать кислым воздухом, не боялся дождей и туманов. Новые жестокие болезни его не терзали. Лишь одно запретил бог: не подходить к заветным плодам, к гнезду. Но люди нарушили приказ, украли сокровище.
