какие мы нежные…
— Знаешь, Кэп, я вспомнила… — подошла ко мне негритянка.
— Всё?
— Откуда мне знать, всё или нет? Сравнивать не с чем.
— Логично, — согласился я.
— У нас с тобой отношения, или нет? Я помню, что мы…
— Сношения у вас, — сердито сказала Натаха, — обычный разовый трах. Животное начало. Мужикам вообще без разницы, в кого совать.
— Это ты про себя? — с невинным видом спросила Абуто и через секунду валялась на полу, прижатая могучим коленом.
— Попизди мне тут, кучерявая! — злобно зашипела женщина.
— Так её, Натаса! — поддержала из угла Сэкиль. — Ведьму сёрную!
Негритянка утробно взвыла, по-змеиному выкрутилась, изогнувшись всем телом, и вдруг оказалась на ногах, оставив у Натахи в руке клок жёстких кудрявых волос.
— Н-на! — стоявшая на коленях женщина получила хлёсткий удар длинной чёрной ногой по лицу и опрокинулась назад.
— Ах ты блядь…
— Н-на! — голова Натахи сухо и громко стукнулась об пол, глаза её закатились.
— Сюка! Сюка! — из угла в два прыжка вылетела Сэкиль с длинным полумечом-полуножом в руке. — Полуси!
Негритянка легко уклонилась и провела эталонный лоу-кик — маваси гери гедан, но азиатка приняла его на нижний блок, сократила дистанцию и на развороте врезала ей локтем в живот. В следующую секунду я врубился между ними, одновременно блокируя клинок Сэкиль и толчком отправляя на пол Абуто. Весовая категория решает.
— Хватит, девочки. Повеселились — и будет. Сэкиль, отдай железку. Отдай, я сказал, порежешься, — я выкрутил тесак и отбросил в угол. — Абуто, ещё раз махнёшь на меня ногой — оторву и вставлю пяткой в жопу. Я серьёзно.
— Ох, моя башка… — застонала, поднимаясь с пола, Натаха. — И где эта чёрная сволочь?
— Ты на меня напала! — крикнула Абуто, ощупывая образовавшуюся на голове залысину.
— А ты думай, что говоришь! А то остатние волосья повыдергаю!
— Ручки коротки! И ножки! И жопа!
Негритянка нервно пританцовывала, меняя опорную ногу и держа руки на среднем уровне. Неплохо движется.
— Ах ты манда костлявая!
— Ты мою манду не щупала!
— Пусти, Кэп, я ей въебу! — рвётся из моих рук Сэкиль.
Охренеть ситуация.
— А ну, прекратили! Нашли время!
— Прости, Кэп! — первой опомнилась Сэкиль. — Нервы!
— Да не нужен мне ваш Кэп! — крикнула Абуто. — Тоже мне ценность! Кошки влюблённые!
— Вот и помни, сто он нас!
— А хоть бы и влюблённые! — в запале брякнула Натаха. — Не твоё дело, головёшка! Держись от него подальше!
Моего мнения, как я понимаю, тут вообще никто не спрашивает. Хоть драка прекратилась. Все расползлись по углам. Ну, кто первый?
Натаха.
— Прости, Кэп, я зря залупилась. У меня на тебя прав никаких нет и быть не может. Хочешь трахать черножопую — кто ж тебе запретит? Извини ещё раз, всё время забываю, что я тебе никто.
— Ты мне друг, Натаха. Настоящий хороший друг. Это важнее, чем «трахать». Это она мне никто. Пока. Но, может, ещё станет другом. В любом случае, последнее, что нам сейчас нужно — это передраться. Вы друг друга поубиваете, Сэмми повесится, останусь я тут один, как дурак. То-то будет красота!
— Прости, больше не буду. Но и она пусть… А, ладно, плевать, правда. Ногами махать она горазда, но в другой раз я буду готова.
— Натаха!
— Всё-всё! Уяснила! Никаких драк.
— То-то же!
— Кэп-сама, я ей не доверяю! Я знаю, ты не доверяес мне, а я не доверяю ей, знасит, она в два раза подозрительнее! — Сэкиль косится азиатским глазом на негритянку. — Посему она как ты, а не как мы? Посему нисего не помнит? Это странно!
— А что здесь не странно, Сэкиль?
— Я буду средить за ней, Кэп!
— Да на здоровье. Всё равно заняться нечем.
— Эй, Кэп. Я не хочу обижать твоих женщин, но лучше бы им от меня отцепиться.
— Пожалуй, никто из них не подходит под определение «моя женщина». Не задирай их первой, и всё.
— Почему они не забывают, как мы?
— Не знаю. Если и знал, то забыл.
— Глупо как. А что мы будем делать дальше?
— Пойдём в столовую.
— В столовую? Ах да. Еда. Думаешь, она там ещё есть?
— Вот и проверим.
— Мне снова кажется, что мы входили на другом этаже, — сказала Натаха, осмотревшись на лестнице.
Ей никто не ответил, всем уже плевать. Сориентировались по меткам на стенах, пошли вниз, к нашему.
— Странно, дверь закрыта.
— Изнутри, — подёргал Сэмми.
— Кто там ломится? — послышался с той стороны испуганный голос.
— А кто там заперся? — спросил я.
— Эй, Кэп, это ты что ли?
— Ну я.
— Так что ж ты не говоришь, что это ты!
— Васятка? — дрогнувшим голосом спросила Натаха.
— А кто ещё? — Дверь открылась. — Привет, Натах. Здоров, Сэм, привет, Абуто, Сэкиль. Уже вернулись? Рано вы сегодня. Нашли что-то?
— Похоже, что да… Понять бы ещё — что именно…
— Ну, Стасик рад будет, он всё под себя гребёт, жопа поляцкая.
Мы слушаем его трындёж и молчим, озираясь. По коридору шляются люди. Кто-то идёт в душ с полотенцем на плече. Кто-то из душа — с мокрой головой. Кто-то в столовую, кто-то просто так болтается. Вон, кстати, Костик, тело которого мы упокоили в морозилке. Весь, целый, с головой на месте. А вон
