— Каратист хренов… Не хотел по-хорошему… Ну, смотри… — пробормотал сероглазый, сделал в сторону Чижикова небольшой шаг и сунул руку в карман.
Приняв стойку и остро ощущая задом ребристую поверхность бачка, Котя судорожно прикинул шансы и понял, что они ускользающее невелики: против него было трое рослых парней, явно не страдающих ни комплексами, ни дистрофией — мускулистых и крепких, для которых такая драка явно не была чем-то из ряда вон выходящим. Бежать — некуда. Звать на помощь — тоже бесполезно: поздно, да и времена нынче такие, что местные обитатели скорее за пьяного сочтут, нежели посмотреть, что случилось, выйдут. Не говоря уж о том, чтобы вмешаться. А самому отбиться — вряд ли получится. Но не пропадать же так, зазря?
— Уй-уй-уй… — задушено подвывал четвертый налетчик, баюкая колено. — Антох, он мне ногу сломал, сука…
— Погоди, Серый, сейчас… — неопределенно пообещал, не отводя взгляда от напрягшегося Чижикова, сероглазый Антоха и вынул из кармана нож. Щелкнуло выпрыгнувшее лезвие. Его приятель Витек, здоровый и широкий, качнулся в сторону: окончательно перекрыл выход. Лицо его, плоское и равнодушное, отчего-то напомнило Коте сырник. По щеке Витька пролегли три свежие царапины. Маленькие глазки буравили Чижикова, могучие кулаки поднялись к груди. Котя отстраненно заметил: правая кисть замотана несвежим бинтом.
— Витек. Это не ты в мою квартирку наведывался? — неожиданно для самого себя спросил вдруг Чижиков. — Как же ты, такой большой, с маленьким котиком не справился?
— Заткнись, падло, — выплюнул могучий, наливаясь краской.
И тут сероглазый прыгнул. Нож по опасной дуге устремился в многострадальный Котин живот, но Чижиков был готов к подобному повороту, а оттого успел поставить блок левой и, оттолкнувшись от мусорного бачка, что было мочи врезался плечом в грудь нападавшего. Это имело успех: нож отлетел в сторону, но на этом Котино везение и закончилось — слева прямо в ухо прилетел твердый как бетон кулак Витька, а справа в бок ударил третий, занявший позицию у выхода во двор. Второй удар частично пришелся на локоть, но вот Витек свое дело знал: в голове у Чижикова зазвенело, в глазах зарябило, его повело вбок, мгновенно ставшие ватными ноги подкосились и последний удар, который нанес сероглазый Антоха, пришелся по касательной, лишь швырнув и без того падающего Котю на грязный асфальт.
«Это называется нокдаун», — промелькнуло в голове, а чужие грубые руки уже схватили его, переворачивая на спину. Ребристая подошва больно наступила на грудь.
— …Будет тебе по-плохому… — донеслось до Чижикова откуда-то сверху, из сужающейся серой действительности. — Держи ему руку, Вован!
— Уши ему отрежьте! — страдающим голосом потребовал из далекого далека покалеченный Серый. Котя лежал на спине, ничего не соображая, воспринимая происходящее как сторонний наблюдатель. И лишь острая боль, внезапно обжегшая правую руку, частично вернула его в действительность.
— Слышь, каратист… — над Котей нависло лицо названного Антохой. — Это я так, разминался, чуть кожу попортил. Говори, где вещь?
— Какая… вещь?.. — непослушными губами прохрипел Чижиков.
— Значит, так, — Антоха поднес близко к Котиному лицу нож. С ножа капало что-то темное. — Говори про вещь. Ты знаешь, про какую. Или я отрежу тебе указательный палец. Потом — другой. Потом — третий. Жопу тебе точно подтирать будет нечем.
Шутка имела успех: Витек взгоготнул.
— Вован, заткни ему пасть, чтобы не орал…
Постепенно приходящий в себя Чижиков понял, что сейчас его будут резать. По-настоящему, а не как в кино. Ножом. В животе от накатившего ужаса сделалось холодно и мерзко. Котя дернулся, пытаясь освободиться.
— Чем я ему пасть заткну, Антоха? Тут одно говно всякое…
— Куртку его возьми!
Придавленный к земле Чижиков мог только наблюдать, как к лицу медленно и неотвратимо приближается его собственная куртка.
— Что тут происходит? — вдруг вклинился в события посторонний голос. — Мужчины, зачем вы юношу обижаете?
— Да пошел ты!..
— Фу, как невежливо. Настоятельно прошу вас прекратить…
— Не суйся! Шел мимо и иди себе!
— Да, но мне кажется, что юноше не нравится…
— Иди отсюда, козел!!!
— Еще раз прошу вас прекратить. Если вы не прекратите, я буду вынужден…
— Он не понимает. Витек, дай ему в репу!
— Как угодно. Я предупреждал. Обычно я не причиняю вред живому…
— Да я тебя щас!!!
— Господа, это некрасиво: все время перебивать.
— Слышь…
На этом интересный диалог вдруг прервался: прижатый к асфальту Котя ничего толком видеть не мог, но зато хорошо расслышал, как Антохино «слышь» резко оборвалось — раздался глухой чмокающий звук, потом еще один и что-то тяжелое с грохотом обрушилось на бачки. Тут же ушла тяжесть с груди: Витек с возмущенным криком «ах ты, сука!» убрал ногу — Чижиков почувствовал, что свободен и, с трудом приподнявшись, сел, оперся о стену. А в подворотне разгорелось сражение: некто невысокий, выведя из строя Антоху, как раз сцепился с Витьком, а за его спиной прыгал, пытаясь вырваться на оперативный простор и принять участие в драке, подоспевший Вован. Витек брал мощью — его противник скоростью, и в результате могучие кулаки Витька резали воздух там, где невысокого уже не было, а сам здоровяк содрогался от ударов — судя по кряхтению, достаточно чувствительных даже для него. Невысокий — Чижиков пригляделся: жилистый, бритый налысо парень в черной футболке и черных же широких штанах, — двигался слишком быстро, при этом не забывая мотать огромного Витька так, чтобы оставшийся в арьергарде битвы Вован не мог протиснуться вперед и встать рядом с товарищем. Котя обернулся: сероглазый вожак Антоха сидел у опрокинутого бачка и ошеломленно тряс головой.
— Щас я тебя сам, падло, попишу! — услышал Чижиков, и в ногу вцепилась рука: от противоположной стенки приполз одноногий Серый и теперь заносил нож. — Попомнишь у меня…
Быть «пописанным» в планы Чижикова вовсе не входило, а оттого, не особенно раздумывая, он свободной ногой въехал Серому в лоб, еще и еще раз. Бандит тупо охнул, уронил нож и затих, а Котя, чувствуя, как к нему возвращается способность соображать и двигаться, поднялся на ноги и без колебаний напал на Вована с тыла.
Волк-доминант Акела сказал бы: это была славная битва. Уж для Чижикова точно — он дрался вовсе не каждый день, да и спарринги у мастера Чэня были щадящими, не всерьез и далеко не в полную силу. Но кой-какие навыки Коте привили: это ведь как ездить на велосипеде — однажды научившись, уже не забудешь. Кроме того, Вован явно не ожидал, что поверженный Чижиков так быстро оживет, и удар в область правой почки, быть может, и не такой сильный, совершенно ошеломил его. Вован ткнулся в спину Витьку, Витек пошатнулся, отвлекся от противника — и тут же пропустил сокрушительный удар в пах, а следом за ним — классический при таком развитии событий удар коленом в лицо и наконец по затылку. Витек рухнул как шкаф: обстоятельно, со вкусом, мощно. Его падение совпало с падением Вована, который таки развернулся к Чижикову, и Котя, собрав последние силы и ярость, провел не менее классический хук, причем, попал настолько удачно, что вся рука до плеча отозвалась болью, а нокаутированный Вован шлепнулся на могучего Витька и безжизненно затих.
