— И хорошо плотють за такие старания?
— Не знаю… В смысле не знаю — хорошо или плохо. Всем по-разному платят. А каждый же другому не говорит, ученый люд, он хитрющий, только зырк-зырк, а толком ничего не скажет.
— Ты-то, я посмотрю, бедствуешь…
— А мне ж много не надо… я от другого счастье ловлю.
— Как по мне вы все, ученые, чисто блаженные… только рассуждаете, как нормальные люди. И все отличие.
Илья Звягильцев, и правда ученый-физик по роду занятий, чуть не упал с завалинки, на которую примостился с кружкой, вытянув свои длиннющие ноги. Смех был настолько всепоглощающим, что Илья никак не мог взять себя в руки, хохот буквально душил. Баба Маня сначала улыбалась какое-то время, потом стала с тревогой поглядывать на корчившуюся от веселья фигуру. Долговязый хохотун наконец, устав, глубоко прерывисто вздохнул, вытер слезы рукавом и счастливо посмотрел на старушку.
— Ну, мать, спасибо тебе, давно так не веселился…
— Чего ржал-то, конь ученый?
— Да права ты, баба Маня, насчет нашей братии. Блаженные мы все. И лучшего слова не сыщешь…
Старушка махнула рукой, мол, ну тебя, зубоскал и покатила дальше в своей самобытной велогоночной манере.
Илья поглядел ей вслед еще какое-то время, потом вздохнул каким-то своим мыслям, то ли радостным, то ли тревожным — кто знает. Одно было ясно любому, кто смог бы его увидеть — важная забота постоянно бередит ум этого странноватого увальня, и отключается он от нее совсем ненадолго, а возвращается неизменно и помимо воли.
Так, по большому счету большинство трудностей решены. Задача была проста по своему составу, но имела очень нелинейное решение. Имеется жесткий диск с данными. Это плюс. Более того, с него вполне можно загрузиться. Это тоже плюс. Но на вход в систему нужен пароль, которого нет. Это минус. Перечеркивающий все плюсы. Данные скопировать невозможно, не зная пароль. Это финал.
Для любого смертного.
Рассуждаем последовательно. Система игнорирует любое внешнее воздействие, пока пользователь, введя пароль, не зашел в нее. А до тех порт — только курсор, мигающий в окошке логина. Однако сама система вполне функционирует. И любые свои действия она игнорировать не может, поскольку сама их производит. То есть, себе электронный мозг доверяет. А вся уверенность в том, что его внутренние действия являются действительно внутренними, а не злыми происками врагов, у него исключительно потому, что никто пока не залогинился. И в этом его глубокое заблуждение. Никому нельзя доверять, даже самому себе, каким бы ты стократ электронным ни был. Потому, что помимо души, есть еще бренное тело в виде набора железяк, эргономично размещенных в белом пластмассовом ящике. А вот над ними у кибернетического интеллекта никакого контроля нет. Потому, что руки — они только у человека. Может быть пока, но тем не менее — это преимущество даже в наш, столь прогрессивный, век. И весь внутренний мир компьютерной души — всего лишь набор электронных зарядов в такой себе планочке оперативной памяти. Злой демон вполне может улучить момент и подменить их другими. Такими же, но составленными в ином порядке. Повелевающими самой системе получить доступ к данным, которые хранятся у нее же на диске, и выдать их на гора. Просто отправить по сети, например. Внутренняя свобода это не запрещает. А для того, чтобы в собственном желании разглядеть чужую волю — недостаточно методов контроля. Вот и вся метода. Это идея. А вот реализовать ее — это пришлось попариться. Уже два месяца.
Илья нырнул в неспешную сельскую жизнь, работая и отдыхая, абсолютно забив на любые распорядки, когда душе захочется. Единственной связью с внешним миром был спутниковый интернет, купленный за невъебенную сумму денег, заряженный левым кодом. Хоть какая-то надежда, что по нему не вычислят убежище.
Что особенно хорошо в деревне в конце лета — так это вечер. Мягкий сумрак опустился на дома, вспыхнули несколько звезд одна за одной, полусерп месяца обещал сухую погоду, а воздух пьянил травами, как заправский парфюмер. Здорово сидеть вот так на теплой завалинке и мечтательно смотреть на полоску заката, едва тлеющую над горизонтом, на эти звезды, эту луну и совсем позабыть свое место в бесконечной череде событий. Просто выпасть из истории, стать этаким вневременным наблюдателем, который бесстрастно смотрит на все беснующееся вокруг и лишь выставляет какие-то закорючки в журнал, отмечая изменения. И как грустно, когда осознаешь, что отметки выставляют как раз тебе, иногда оценивая твои действия, а иногда так, статистики ради…
Вавка и Колян, закадычные друзья, избы через забор, тринадцати и четырнадцати лет на брата, прожженные сельские парубки, пытались убить вечер. Потынявшись по околице с полчаса и поняв, что время до танцев имеет тенденцию растягиваться с течением, не нашли ничего более занимательного, чем двинуть на край села к городскому ученому. Деревенский народ событиями не избалован, но степенен и спокоен. Ученый, так ученый. Физик. Хотя, что там изучать по этой физике, шарики, бьющиеся друг об друга, да эбонитовые палочки. А человек, вона, всю жизнь этому отдал. Раз поселился — значит надо ему. Мож, дурь у него такая или обстоятельства… Сам разберется. А человек хороший. И рассказывает такие вещи занятные. Где такие еще услышишь?
Илью они застали в привычной позе грязного гарри, на завалинке. Лежащей фигуре не хватало только потертой фланелевой шляпы и пары здоровенных кольтов по бокам. Братва уселась рядом и принялась бойко сворачивать самокрутки. А какой же разговор без душистого самосада…
— Слышь, дядя Илья, а вот скажи, Бог есть?
— Эк, куда хватил, малец… Ты вот так просто, хочешь взять и получить от кого-то ответ, положить его себе за основу и расслабиться? Так не бывает. Такие ответы нужно находить самому. Потому, что пенять потом на другого не получится — дескать, а мне сказали неправильно. Ты по таким вопросам мнения других выслушивай, факты сопоставляй, но выводы делай только сам…
— И какое же у тебя мнение?
— Людям науки свойственно неверие. Они кичатся тем, что вообще ни во что не верят. Я тоже таким был. Но потом мне пришла мысль, что поскольку все вокруг взаимосвязано и одно одному служит — было бы неправильно думать, что происходящее с нами — нужно только нам самим. Уж больно хитрые сплетения в жизни происходят. Они влияют на нас, а вот мы, подчас, на них никак повлиять не можем. Причем я не о каждом отдельно говорю… Я обо всех нас одновременно взятых. А ведь, следуя логике, такой порядок вещей для чего-то и кого-то нужен, и, вполне возможно, кто-то им управляет. И сила это, или личность, или вообще, нечто нам не понятное по ограниченности ума нашего — явно выше нас и мы в ее власти. А уж взаимоотношения с этой силой каждый для себя сам определит.
