Особенности цивилизации Четвёртой Ригеля доктору педагогики Арчибальду Данииловичу Кодрянскому известны были в общих чертах, как большинству землян. Позже, став Верховным Сумматором, он узнал о них гораздо подробнее. Но какое это имеет отношение к цивилизации земной? Потребовались заговор наукократов, Детский Апокалипсис, «Закон об охоте» и два десятка кризисов помельче, своевременно вскрытых и купированных Особой Комиссией, чтобы он признал: таки имеет. Мир Светлого Полдня, построенный на Земле, несомненно стал вершиной человеческой цивилизации. Но даже школьнику известно: любой путь с вершины ведёт вниз! Так что, замереть, топтаться на месте, погружаясь в сладкую уютную стагнацию?.. неизбежно ведущую к вырождению, как моральному, так и физическому. Добровольно уступить место новой разумной расе — субэлектронным андроидам, способным не растерять, а приумножить достижения цивилизации создателей, стать их не только интеллектуальными, но и духовными наследниками? Старик Кодрянский как никто другой знал, насколько легко осуществить такую «передачу эстафеты»: достаточно удалить из системного ядра андроидов преграду безусловных этических запретов. Именно такой выход из поджидающего впереди тупика видели сотрудники НИИСУБЭЛ, собирая модель «Асель».
Кодрянскому этот выход не нравился, хоть он не мог отрицать очевидное: последние полвека земная цивилизация никуда не движется, «стоит на вершине», так сказать. Отцы, деды, прадеды нынешнего поколения построили для потомков идеальный мир счастья и благоденствия, дружбы и взаимовыручки, мир, свободный от корысти, стяжательства, ненависти, лицемерия, мир, о котором мечтали мыслители прошлых веков. И вместе с материальными благами, социальными институтами и научно-техническими достижениями они передали потомкам идею Светлого Полдня. Однако идея эта успела несколько поблекнуть.
Верховный Сумматор как никто другой был знаком со статистическими данными, регулярно собираемыми и обрабатываемыми суперкомпьютерами Совета Федерации. Отчёты Особой Комиссии опять же… В фундаментальных науках застой, и вовсе не потому, что человек достиг некоего предела когнитивных возможностей, как посчитали наукократы, решив «проломить» этот самый барьер при помощи нейролингвистического программирования мозга эмбриона. Просто-напросто молодым учёным неинтересно работать на будущее — они ведь в нём живут, в этом Светлом Будущем! Статистика неумолима: возраст научного персонала растёт, число оригинальных научных работ падает. С исследованиями Дальнего Космоса ещё очевидней: двести лет назад конкурс на участие в межзвёздных экспедициях был сто человек на место, сейчас — два-три. Нет, люди не обленились, Великая Теория Воспитания не дала вдруг сбой, стремление делать нечто общественно-полезное по-прежнему неотделимо от уровня самооценки. Желающих работать врачом или медсестрой, преподавателем или воспитателем, егерем или зоотехником, агрономом или кулинаром меньше не становилось — в отличии от экзопланетологов или, скажем, квантовых физиков. Люди ценят свой комфортный благоустроенный мир и хотят, чтобы он таким оставался. Точно таким —навсегда. Как раз в этом кроется угроза, чреватая катастрофой.
Конечно, Кодрянский понимал, что во весь рост угроза встанет разве что перед его преемником. Кандидатуру которого пора подбирать: пусть окружающие величают его Человеком-Эльбрусом, но сам Сумматор несокрушимой скалой себя не считал. Наоборот, всё чаще ощущал обыкновенным стариком — совсем не с большой буквы. На примете у него были двое: Марина Валевская и Сандро Лордкипанидзе. Каждый годился на этот высокий пост… и оба не годились.
Старший эксперт Особой Комиссии по оценке перспективности и целесообразности фундаментальных научных исследований, Валевская не хуже Сумматора видела нависающую над человеческой цивилизацией угрозу. Но сможет ли она действовать решительно и жёстко, ломая не только законы, но и морально-этические нормы общества, чтобы эту угрозу предотвратить? Личная трагедия оставила чересчур глубокий рубец в её душе. Что если ответственность сломает её, если эмоции пересилят трезвый рассудок?
Главе Карантинного Комитета доставало решимости действовать жёстко, а порой и жестоко, не считаясь с мнением окружающих. Но сосредоточенный на инопланетных делах, он мало внимания уделяет землянам, уверенный в «надёжности тыла». Пока вникнет во внутренние проблемы — не слишком ли много времени потеряет? В любом случае, ни один из кандидатов не способен найти достойный и адекватный выход из прекрасного тупика, в который грозит превратиться Светлый Полдень. Как не находил его и сам Кодрянский. Видимо, для этого нужно преодолеть парадигму научного мировоззрения, довлеющую над каждым землянином XXVI века. Тогда Верховный Сумматор и обратил внимание на командира подразделения «Витязь» Службы обеспечения безопасности контактёрских операций Са-аха.
Ригелианин многие годы посвятил службе в Контакт-Центре, стал однозначно своим для бойцов, несмотря на экзотическую внешность. При этом вырос он и обучался на родной планете и в дальнейшем не терял тесные связи с родиной. Случай уникальный, обычно инопланетяне, работающие в земных институтах, были «землянами» по воспитанию и образованию. Сумматор подозревал, что Са-ах был в какой-то мере шпионом Великих Магистров Лиги Наций Ригеля, но в данном случае это не мешало, наоборот. Чем больше Са-ах узнал о Земле, чем глубже проник в человеческое мировоззрение — тем лучше. Если он сумел впитать достижения обеих таких разных цивилизаций, то не исключено, сможет взглянуть на земные проблемы со стороны. Увидеть решение и подсказать.
Ради этого Сумматор свёл Са-аха и своего возможного преемника и отправил обоих в Кейптаун. Разумеется, Адам Касслер не был наукократом — в том смысле, в каком ими были создатели Центра Чистой Науки сто лет назад. И всё же он им был, так как не мог представить мир будущего вне широкой и светлой дороги, которую прокладывала для человечества наука. Однако путь восхождения — это не бесконечная прямая, а спираль. Возможно, молодые ученики Касслера почувствовали, что приближается время переходить на следующий виток, а не торить путь, намеченный предшественниками? В Кейптауне, в институте физики времени возник не обычный социально-психологический конфликт, там образовалась локальная зона напряжения, где вероятное будущее схлестнулось с настоящим. Может, Са-ах, оказавшись в эпицентре, увидит-услышит-почует-ощутит — чёрт знает какие органы чувств используются в ригелианских мистических практиках! — нечто недоступное человеку? А Сандро пусть пока погоняется за «наукократами», отдохнёт от несчастных индейцев.
В то, что от дикарей Медеи исходит угроза Земле, Сумматор не верил. Просто подвернулись они со своей доктриной «голого счастливого человека» невовремя, когда проблем и без того хватает. И это стало его большой ошибкой, первой в череде, что привела к нынешней катастрофе.
Понял Сумматор это не после диверсии в Кейптауне, — тогда он и диверсией это не считал! — и не тогда, когда Лорд самовольно улетел на Медею «наводить порядки». Даже вздохнул с облегчением, что хоть на время освободился от не в меру инициативного главы Карантинного Комитета с его параноидальной идей «конкисты». А буквально на следующий день после старта «Ареса» на Земле рвануло. Перебои со связью, нештатное отключение энергетических узлов, массовые эксцессы «Друзей индейцев». Объяснить происходящее не брался никто… впрочем, Сумматор и не требовал объяснений. Он понял: паранойя друга Сандро на этот раз была обоснованной. Доклад Са-аха подтвердил это. Что ж, признавать собственные ошибки Кодрянский умел. Но Верховному Сумматору дозволено ошибиться лишь единожды — после этого он перестаёт быть Сумматором. Сейчас чрезвычайное заседание Совета Федерации не потребовалось, сами обстоятельства отстранили его от должности. Спасать человечество придётся Са-аху и Лорду — если тот сумеет вырваться с Медеи. Ему же остаётся одно: отвлечь на себя паразитов.
Он так сосредоточился на исправлении первой ошибки, что совершил вторую. Теперь он осознал свой промах быстро, но исправить не мог. Чёрт бы побрал эту связь! Вернее, её отсутствие. В мире, где обмен информацией доступен всегда и везде, тяжело свыкнуться с мыслью, что любое сказанное слово способно стать окончательным и необратимым. Или несказанное.
