— Интересно посмотреть.
— Да ничего интересного. Я боюсь как бы этот мелкий гаденыш не решил отыграться за старые счеты к Ареттару на Аторисе. Могла бы ты устроить Ордо небольшое путешествие на недельку?
— Сплавить хочешь сына?
— Хочу, Фориэ. И Лию тоже…. Император непредсказуем. А за своих я боюсь. Может быть от того, что пока они есть, я и сам ощущаю себя хоть на десятую долю живым. Человеком. Помоги?
— Шайтан с тобой, — мягко произнесла женщина. — Если уж так просишь…. Есть одна идея.
Вопрошающий, мягкий взгляд коснулся ее лица.
— Говори, — произнес Аретт тихо.
— Отправлю — ка я Ордо на Софро, в офис Разведки. Пилот он хороший. Да и человек ничего — авантюрист в папеньку. Глядишь, согласится работать со Стратегами.
— Не дает вам покоя флот Аюми, — печально констатировал Да-Деган. — Не мытьем, так катаньем своего добиться пытаетесь.
— Обижаешь, начальник, — лукаво улыбнулась Фориэ. — Я иду тебе навстречу, стараюсь выполнить все пожелания…. Да и для Ордо это будет лучшим выходом. Он себе бунт и так простить не может. А тут…. Глядишь, в собственных глазах лучше станет. Впрочем, решать тебе. С Шефом не спорят.
— Добро, Фориэ, — кивнул Да-Деган. — С Шефом поспорить можно. Вот со здравым смыслом — не стоит.
Ранее утро, свежее, перламутрово — жемчужное. И небеса в мягких полосах облаков и море, ласково — шелковое. И травы….
Весь мир полон нежности. Тихого очарования, разлитого в каждой капле воздуха, в каждой капле росы.
Полон воздух тонким благоуханием роз, полон ароматом свежести. Но не только от ароматов кружится голова. И не от бессонных ночей.
Трудно поверить, невозможно представить, и только сдерживать себя, чтоб не мчаться к ней, прыгая через две ступеньки по лестнице. Навстречу.
Сжать ладони в кулаки, усмиряя брожение чувств, словно хмель кружащих голову, пьянящих, словно выдержанное благородное вино.
Она!
Черные локоны по плечам, нежно — золотистая, смуглая кожа, на которой, словно украденные у вечернего неба застыли брызги сапфиров. И мягкие жесты, и нежность, отражавшаяся утренней синью в глазах. И складки сапфирового шелка укутавшего совершенство ее тела от чужих взглядов.
И плевать, что не одна она! Что рядом, иронично прищурившись, смотрит на нее Император. Его проклятие! Ее брат….
Все равно не суметь ему скрыть своего восхищения, своей любви. Не суметь спрятаться за маску; хоть и ожидаем, да все ж неожиданен был визит.
И билось сердце, как в восемнадцать лет, готовое выпрыгнуть из груди. И к горлу подкатывал ком, к глазам — слезы.
Она! Да разве ж есть в мире еще хоть одна такая же? И не в цвете глаз дело, не в чертах лица и линиях тела. Есть ли во всей Вселенной хоть одна такая же душа?
В пересохшем горле замерли слова. Поклонившись ей, перевел взгляд на Императора, уколол холодной сталью. И снова, словно магнит, приковала взгляд к себе она.
Так хотелось подойти, на хрупкие плечи накинуть шаль, аккуратно дотронувшись до смоляных локонов, встать рядом; да так и стоять, забыв обо всем вокруг. Живя лишь этим, долгожданным моментом.
Видно давно очумел от своей любви. Видно, сошел с ума. Видно и правда, любил….
Скривил губы Император, отметив, что не расчет наполнял сиянием глаза. Рассмеялся сухо.
— Ты обманщик, рэанин, — произнес, переступая порог.
Поклониться сюзерену, но не раболепно, с достоинством. Ответить холодной улыбкой, что так контрастировала с выражением глаз, с целым океаном нежности, плескавшимся в их берегах.
— По необходимости, — ответить сухо, еще раз растянув кончики губ. А ей, ей не сметь сказать ни слова.
Отчего — то слова не шли на ум, не шли с губ, если даже просто хотел сказать банальность. Словно боялся испугать ее. Словно боялся что теперь, вот теперь, под крышей этого дома, она распахнет глаза и внезапно, не к месту, не ко времени, вдруг узнает!
Поклониться Императору еще раз, широким жестом руки предлагая и дом и кров, предлагая чувствовать себя в этом доме хозяином, а не гостем. И, не обращая внимания на свиту, на всех этих высоких эрмийских особ с лицами хищников, повернуться к ним спиной, сопровождая его. И ее. Главным образом, ее.
И билась жилка в уголке губ Императора, и презрительная гримаска искажала лицо Хозяина Эрмэ, когда его взгляд натыкался на лицо Да-Дегана. Но не пугала эта гримаса, как прежде. В какой-то миг, заметив высокомерный взгляд Хозяина, Да-Деган просто пожал плечами, чувствуя, что не может, да и не желает ничего объяснять.
А в глазах Шеби только сочувствие и след вины. Легкий след, как от давным-давно выплаканных слез. Что б только не отдал, что б испарился этот след, сменившись сиянием счастья?
Он смотрел на милые черты, не в силах оторваться, не в силах отвернуться, не желая играть безразличие. И словно ударом тока прострелило, когда рука коснулась руки, когда его пальцы легонько коснулись ее пальцев.
«Дурак, какой же дурак, — мелькнула мысль, не испортив ему настроения, хоть и заставив самого подивиться на это безрассудство. — Влюбленный дурак! Мальчишка!
— Как я рад видеть вас здесь, на Рэне, — прошептал ей на ушко, улучив момент, сам шалея от собственной смелости. — Вам нравится этот дом?
И заметив ее кивок, добавил…
— Если он вам нравится, владейте! Это самое малое, что я мог бы сделать для вас….
Выпустив ее руку, улыбнулся Хозяину, наблюдавшему за ним не без иронии. Пожав плечами, Император метнул в сторону Шеби злой взгляд, жестом приказал удалиться. Отослав слуг и свиту, прямо посмотрел в лицо Да-Дегана, показавшись в какой-то миг схожим с коброй, готовой к броску.
— А ты влюбился, — произнес помедлив. — Ты влюбился в нее, идиот! Думаешь, первый?! Думаешь, слаще нее на свете красоток нет?
Пожав плечами, Да-Деган сел в кресло, окаянно сияя очами. Странная улыбка блуждала по губам, отчего-то придавая лицу выражение отрешенности.
— Что молчишь? — проговорил Император зло. — Думаешь, отыграть все назад уже поздно? Это ведь просто — ножом по горлу. А после этого — владей!
Вскочив, Да-Деган метнулся к Императору, но тот, отскочив, вновь рассмеялся.
— Значит, так тебя манит власть? — произнес Хозяин Империи издевательски. — Встать рядом, и властвовать вместе? И не интересуют тебя женщины, кобель?! Думаешь, я не знаю, сколько их бывает в твоем доме? Ну и вкус у тебя, рэанин, хоть бы одна была ущербной иль убогой! Но нет. На простых смертных ты и не смотришь!
Удивленно, вскинув брови посмотреть в глаза Императора. Смотреть, не понимая, что заставляет так напряженно, от скрываемой ненависти вибрировать его голос.
