Огромное множество абордажных кораблей возникало из черноты космоса и приземлялось на поверхностях «Надежды».
— Оборонительная система отключена; её нельзя включить, пока задержано самоуничтожение, — объяснил Мерик.
На экранах было видно тысячи Других, выходивших из кораблей и прорезающих внешнюю оболочку «Надежды».
— В этот раз вам нужно уйти, Доктор, — продолжал Мерик. — Бегите. Как только вы добежите до ТАРДИС, я снова запущу систему самоуничтожения. Таким образом, вы спасётесь, а я смогу выполнить свою миссию единственным оставшимся способом, уничтожив тем самым Других.
Доктор хотел возразить, но Мерик, останавливая его, поднял руку:
— Некогда спорить, Доктор. Меня создали в надежде на то, чтобы дать человечеству новый старт, но теперь я вижу, что моя судьба, мой долг состоит в том, чтобы уничтожить то зло, которым стало человечество. Идите.
Доктор повернулся к своим спутникам и кивнул:
— Джейми, Зоуи, идите! Возвращайтесь в ТАРДИС. Я вас догоню.
Зоуи и Джейми зашли в лифт и скрылись из виду.
Доктор снова повернулся к Мерику:
— Вы уверены, что нет другого выхода?
Мерик покачал головой:
— Да, но есть кое-что, что вы можете для меня сделать.
— Быть может, мне взять что-то из вашей коллекции? — предположил Доктор.
Мерик подошёл к бронированной двери и ввёл на клавиатуре код доступа. Дверь открылась. За ней на полке стояла картина. Картина была квадратом размером около метра, на ней были изображены два лица — мужское и женское. Изображение было создано торчащими металлическими стержнями, Доктор узнал в этом форму изобразительного искусства, бывшую популярной на Земле в 21-ом веке, что в свою очередь было возрождением интереса к игрушке 20-го века, в которой люди могли оставлять отпечатки в раме, заполненной похожими стержнями.
Мерик дал картину Доктору:
— В стержнях закодирована запись сигнала, на который мы летим. Это произведение было заказано и выполнено в честь нашей миссии. Если ничего больше от людей не останется, я бы хотел, чтобы осталось это. Она называется «Лица Человечества».
Доктор мрачно кивнул и взял картину:
— Сделаю, что смогу.
Им обоим на экране было видно, что Другие уже проникали внутрь корпуса корабля. Пора было уходить.
— Вы можете запустить самоуничтожение и уйти с нами, в ТАРДИС…
— Нет, Доктор. Я был создан для выполнения конкретной задачи, и после уничтожения корабля этой задаче придёт конец. Предоставьте меня моей судьбе.
С грустным взглядом Доктор снова кивнул и быстро побежал к лифту.
Позади него андроид, последний почти-человек, повернулся к пульту компьютера и отменил задержку самоуничтожения.
Через несколько секунд Доктор забежал в ожидающие его раскрытые двери ТАРДИС, запер их, и звездолёт взорвался огромным шаром разрушительной энергии, залив всю ближайшую планетарную систему ярким светом сверхновой звезды.
Весь составной корабль под названием «Надежда», тысячи Других, атаковавших его, андроид-страж Мерик — все мгновенно были распылены на составлявшие их атомы.
Выжила только ТАРДИС, ускользнувшая оттуда в пространственно-временном континууме.
* * *
Немного позже (насколько вообще слово «позже» имеет смысл в машине времени; к тому же, по словам Доктора, ТАРДИС сместилась на много тысячелетий в прошлое, в период, предшествующий тому, когда от людей произошли Другие) ТАРДИС материализовалась на одной из планет в самом центре густонаселённой части вселенной, и Доктор со спутниками хорошо отдохнули на одном из курортов. Пока они там были, Доктор поместил последний артефакт человеческого рода в одну из многочисленных художественных галерей города. Он не стал себя утруждать объяснениями того, что это такое, и что оно символизирует, он просто сообщил название, рассчитывая, что предмет искусства может говорить сам за себя.
По возвращении в ТАРДИС Джейми спросил у Доктора, удалось ли расшифровать тот странный сигнал ТАРДИС, из-за которого они оказались на корабле-музее.
— О да, Доктор, — добавила Зоуи, нахмурив лоб, вспоминая со свойственной её незаурядной памяти точностью, что Мерик, по словам Доктора, сказал об артефакте. — Мерик сказал, что образец сигнала закодирован в картине. Вы узнали, откуда он идёт?
Доктор с отрешённым видом пожал плечами, словно думая о чём-то другом:
— Нет, не узнал. Иногда в будущее лучше сильно не всматриваться. Особенно в своё собственное.
— Доктор… Я подумал… — неожиданно сказал Джейми.
Зоуи прикусила язык, чтобы удержаться от едкого комментария.
— Большинство Других погибли при самоуничтожении «Надежды», да? — продолжал Джейми.
Доктор кивнул.
— Ага, но это же был не весь их род, верно? Где-то там, в далёком будущем, есть, наверное, огромное множество таких существ. Человеческих монстров, творящих что-то ужасное, — Джейми был шокирован этой мыслью.
Доктор мрачно кивнул:
— Боюсь, ты прав, Джейми, очень боюсь, что ты прав.
Внезапно, на мгновение стало немного холоднее и немного темнее, словно ТАРДИС разделяла мысли своего владельца, а затем всё снова стало как обычно, и корабль нёсся сквозь невозможность пространственно-временного континуума к их собственному неизвестному будущему и к невообразимым новым приключениям.
Прихрамывая, мисс Монодин зашла в маленький, тесный командный отсек «Фаэтона», опираясь на трость, что-то сердито шепча и качая головой. Её взгляд остановился на наполовину выпитой бутылке виски и стоящем рядом с ней на приборной панели стакане, после чего в её горле что-то устрашающе заревело, как вулкан.
— Уилчук! — закричала она. — Уилчук!
Кресло пилота быстро развернулось. У сидевшего в нём человека глаза были широко раскрыты от страха; он понимал, что если убежит, то будет ещё хуже, и поэтому сидел, как приколотый, глядя на приближающуюся хозяйку.
— Я же тебе говорила, — сказала она, растягивая каждое слово, — не пей, только не в этом полёте.
Он склонил голову, и она разозлилась ещё сильнее:
— Ты чего расселся?! Ты мужик или мышь? — она подняла руку и начала бить его ладонью по голове в такт своим наставлениям. — Это тебе не прогулка, Уилчук!
Немного удовлетворившись (она любила начинать день с небольшой взбучки, а найти предлог иногда было сложно), она остановилась. Её рука порозовела и пекла. Она прижала руку к губам, чтобы ослабить боль.
Уилчук заговорил:
— Но, мисс Монодин, — лепетал он, — там же ничего нет, — он махнул рукой в направлении экрана носового сканера. У них по курсу всё было абсолютно чёрным, без единой детали. — Ни линий сообщения, ни планетарных систем, ни мусора.
