Сначала Семенов он хотел дойти до границы купола и посмотреть на соседние, заполненные водой и различными газами, но, оглянувшись на девушку, понял, что не успеет — очередь продвинулась. Видимо Коронер не привык впустую тратить свое время или чересчур резво отбраковывает неугодных зверей.
Впереди находилось несколько павильонов, выкрашенных, как и шатер Коронера, в яркие цвета, и небольшой домик в форме шахматной ладьи. Над гладкоструганной дверью висела большая табличка с непонятными символами.
"Заходи, — посоветывал аналитик. — Раз табличка, значит, место людное".
Андрей открыл дверь.
"Ты прямо по назначению, Андрей Сергеич".
"Ладья" оказалась чем-то вроде ресторана или кафе, возможно даже той самой «Туррой», о которой говорила Илорэль.
В просторном помещении с высоким потолком стояло пять или шесть десятков столиков, за некоторыми из которых восседали посетители. Здесь было гораздо больше негуманоидных инопланетян, чем снаружи. Мужчина увидел двух арахноидов, трех «гоблинов», как две капли воды похожих на О'рдрина, пятирукую гориллу и бесформенную студенистую гору, лежащую на стуле и едва возвышающуюся над краем стола. Гора вытянула к стакану тонкую трубочку рта и медленно всасывала содержимое.
К Семенову никто не подошел, видимо, официантов в «ладье» не водилось, поэтому мужчина отправился к стойке сам. Там, протирая стаканы салфеткой, стоял высокий плечистый бородач в синей рубахе с широким воротом и белом переднике. С его плеча свешивалось полотенце, которое по сравнению с широкой грудью казалось носовым платком.
Андрей поздоровался и опустился на вращающийся табурет. По правую руку от него оказалась миловидная брюнетка с синей кожей и полной грудью, обтянутой до неприличия прозрачной материей топа, по левую — серый собрат второго пилота в золотом плаще.
Брюнетка произнесла несколько слов, но лингвоанализатор не успел настроиться, и фраза осталась непереведенной. Зато когда заговорил бородач, маленькая горошина в ухе сработала.
— Что закажешь, червяк? — поинтересовался бармен.
На родной планете бородача «червяк» наверняка не оскорбление, а положительное сравнение, но Андрей все равно предпочел бы иное обращение.
— Пиво, — коротко ответил он первое, что пришло в голову.
Бармен подозрительно на него посмотрел, прищурился и поморщился. На Земле эти знаки истолковали бы как презрение и сомнение, но здесь, на Реджине, на перекрестке сотен миров, судить об отношении к тебе по мимике нельзя. О'рдрин, например, улыбается только нижней частью лица. Первое время Андрей считал это признаком неискренности, но потом понял, что у «гоблинов» отсутствуют некоторые мимические мышцы, они не умеют щуриться и хмурится, видимо, природа посчитала эти умения неважными. Так же и с барменом. Его жесты могли говорить о чем угодно.
— Иди за мной, — позвал бородач.
Он поставил стакан на стойку и поманил человека в служебное помещение. Мужчина пошел туда не без опаски, но все же пошел — вспомнил слова Илорэль о том, что на Реджине строго следят за правопорядком и даже не воруют.
Темная подсобка освещалась тусклым светильником под потолком и оказалась такой маленькой, что Семенов с трудом протиснулся между стеной и внушительным животом бородача.
— Встань сюда, лицом к стене. Будем тебя взвешивать.
Андрей посмотрел вниз, увидел нарисованную окружность и шагнул вперед.
— Выдохни, — посоветовал бармен. — А теперь замри. Будем тебя взвешивать.
— Зачем?
— Нужно узнать твою устойчивость к алкоголю. Анализатор газов в воздухе, который вышел из твоей дыхательной системы, показал, что наше пиво тебе не навредит. Но во всем нужно знать меру. Мы и рост сейчас померяем. Не шевелись.
"Странно, — засомневался аналитик, — кто же определяет "устойчивость к алкоголю" путем анализа роста и веса? А как же анатомические и физиологические особенности? На всякий случай не пей больше стакана".
— Готово, — выдохнул бородач, — топай к стойке, — и первым вышел из подсобки.
Когда Семенов вернулся на место, перед ним уже стоял стакан, наполненный тягучим, словно мед, переливающимся зеленым, красным, синим и золотым, напитком.
— Деньги давай, — прищурился бородач.
Андрей отдал карточку Илорэль, и бармен тот час потерял к гостю всякий интерес.
— Угостишь пивом, красавчик? — ожил лингвоанализатор.
На сей раз он перевел фразу синекожей брюнетки. Девушка придвинула свой стакан к стакану мужчины, и Андрей отлил ей половину напитка.
— Спасибо.
Если бы не синяя кожа, брюнетка оказалась бы очень красивой, а так больше напоминала утопленницу. Однако Семенов широко улыбнулся представительнице неведомой расы далекой планеты и сделал большой глоток.
Пиво оказалось очень вкусным, мужчина никогда ничего подобного не пил, или лучше сказать не ел. Чувствовался привкус меда, аромат зеленых яблок, спелой земляники и чего-то освежающего, отдаленного напоминающего мяту и терпкий привкус хмеля. Однако пиво, судя по всему, было совсем некрепкое.
"Вот бы посмотреть, из каких растений варят это чудо".
— Новичок что ли? — улыбнулась брюнетка. — Ты не спеши, пей медленно, растягивай удовольствие.
Но пить медленно не получалось. Вкус оказался просто божественным, к тому же Андрей не привык сидеть по три часа над одним стаканом, и опустошил его очень быстро.
Брюнетка качнула головой и отошла, сидящий по левую руку «серый» тоже отодвинулся, будто опасался, что после половины стакана пива сосед превратится в агрессивного монстра.
Мужчина попытался подняться и почувствовал приятное головокружение. По телу волной разлились тепло и слабость, в голове зашумело, перед глазами замельтешили алые точки. Семенов поднес руку к голове и с удивлением отметил, какой тяжелой она стала.
В следующее мгновение мир качнулся, вспыхнул ярко-красным и исчез.
Андрей упал на пол, уронив вращающийся табурет, и потерял сознание.
Глава 2. Предательство
Сознание упорно не хотело возвращаться. Оно то приходило на мгновение, то исчезало, словно играющая в прятки шестилетка. Хихикало в ухо, поднимало муть перед глазами и снова ухало в черную бездну беспамятства.
Андрей приходил в себя долго и тяжело. Голова казалась чугунным колоколом, в который изо всех сил звонил сумасшедший звонарь. Гулкие удары отдавались во всем теле, будя под закрытыми веками красных бабочек, которые кружились в беспорядочном танце, а потом исчезали до следующего удара колокола.
Некоторое время Семенов жил только этими ударами: вдохнуть между двумя первыми, выдохнуть между двумя последующими. Потом начал просыпаться слух — неохотно, словно сломанное радио — он ловил обрывки фраз и тут же отключался, будто уставал. Но мужчина радовался и этому. Пиво оказало на него странное и пугающее действие. Тело перестало его слушаться, руки и ноги не шевелились, силы словно испарились, он не мог даже поднять веки. Но самым страшным были ощущения.
