Чернокожий засмеялся.
— Эй! — Андрей сделал еще одну попытку освободиться. — Выпусти меня! О'рдрин заплатит!
Чернокожий засмеялся еще громче, так сильно, что поставил секиру на пол и оперся на нее.
— Он обязательно заплатит! Они уже наверняка волнуются, куда я исчез. Пошли кого-нибудь к «Грогу»!
Чернокожий завыл от смеха и согнулся пополам.
Семенов недоумевающе смотрел на силача и не заметил, как приоткрылся занавес.
— Навор, заткнись, — осадил «осьминог» своего подельника. — Лучше приготовь животное. Через две минуты его выход. Аукцион не ждет.
— Животное?! Я разумное существо! Эй! Вернитесь!
Но Коронер уже снова скрылся за занавеской.
— Да, хватит смеяться, — чернокожий Навор вытер глаза тыльной стороной ладони и критически осмотрел парня. — Польсиолы что ли тебе под одежду напихать для внушительности? Или кровью облить? О! есть одна идейка.
И он, не оборачиваясь, отправился вслед за «осьминогом».
— Подожди! — Андрей протянул руку между прутьями решетки, но понял, что слушать его никто не станет.
"Вот теперь, Андрей Сергеич, можешь начинать нервничать, — «уоспокоил» аналитик. — Ты в плену. И не просто в плену, а в плену у «ОГБ». Тебя собираются выставить на аукцион, а потом отправить на арену".
* * *
Навор вернулся быстро. В левой руке он по-прежнему держал секиру, а правую прятал за спиной.
На всякий случай Семенов отступил к дальней стенке своей тюрьмы и сжал кулаки.
— Спокойно, Андрей. Так ведь тебя зовут? Ничего страшного не случится.
При этих словах огненные глаза чернокожего монстра нехорошо блеснули. Мужчина поднял руку, защищаясь, но сделать ничего не мог — он находился в замкнутом пространстве, без оружия, без помощи и поддержки.
— Не шевелись, — Навор нарочито медленно подошел к клетке. — Иначе будет больно.
Семенов сильнее вжался спиной в стальные прутья, будто мог одним усилием воли протиснуться между ними. Чернокожий тем временем выставил правую руку вперед. Он держал миниатюрный пистолет, однако, сила такого оружия могла быть…
— Черт!
Выстрела Андрей не увидел и не услышал, просто в одно мгновение в его грудь впилась тонкая игла, и по телу пробежал мощный разряд тока.
Мужчина упал на пол, судорожно пытаясь вытащить из груди иглу, и получил еще два удара.
— Я же говорил: не шевелись. Теперь вот мучайся. Да не трогай ты ее, сама отвалится.
Словно прислушавшись к словам Навора, игла неожиданно выскользнула из груди человека, будто ее подтолкнули изнутри, и упала на деревянный пол. Андрей лег на спину и закрыл глаза. Сердце колотилось, как ненормальное, а потом начало замедлять ритм.
— Теперь слушай сюда, — чернокожий положил пистолет в карман фартука и облизнул губы. — Тебе, конечно, не позавидуешь, но если будешь меня слушать, протянешь до утра. Лекарство, которое я тебе ввел, замедляет работу сердца. Оно действует ровно тридцать минут. Будешь лежать и не двигаться, сердце остановится, и тогда тебе конец. Прыгай, блоха.
— Подожди! Навор! — Семенов поднялся и почувствовал, что голова немного кружится. — Меня правда выведут на аукцион? Тогда сообщи О'рдрину! Он должен меня увидеть! Пусть договорится с Коронером и выкупит меня!
Но Навор уже скрылся за синим занавесом.
— Черт! — Семенов в сердцах ударил кулаком по пруту клетки, а потом приложил пальцы к шее. Сердце билось медленнее обычного. Если Навор прав… тревожный признак. Требовалось срочно что-то предпринять.
Мужчина оглянулся. Бегать по клетке не получится — лежа на полу, он едва умещался в ней. Оставалось приседать.
— Раз. Два. Три. Четыре…
Через пару минут закружилась голова, сердце замедляло работу, упражнения не помогали или помогали недостаточно хорошо. Андрей лег на пол и принялся отжиматься и старался делать это как можно быстрее.
Спустя три минуты напряженного труда, он снова приложил пальцы к запястью. Пульс прощупывался и, кажется, он стал сильнее.
Семенов поднялся и принялся прыгать на месте, потом перешел на кувырки, затем подпрыгнул, повис на прутьях и стал подтягиваться.
Он так увлекся, что даже слегка испугался, когда жидкий бетон вместе со стоящей на нем клеткой, начал движение. Серые волны несли человека к синему занавесу. Шторы раздвинулись, и он оказался в центре внимания нескольких десятков галактик.
* * *
Бетон вывез клетку на огромную сцену, с трех сторон окруженную синим занавесом. Четвертая сторона оказался открыта зрителям. Волны живого раствора цемента остановились, но не замерли, продолжали едва заметно колыхаться на несуществующем ветру.
Появление клетки с человеком зрители встретили оглушительным шумом, который сменился свистом, как только осветительные приборы направили на нее свой свет.
Андрей зажмурился, давая глазам время привыкнуть к белесому мареву, и почувствовал, что сердце снова начинает давать сбои. Не открывая глаз, он начал делать приседания, потом лег на пол и кое-как трижды отжался. И только потом сумел осмотреться.
Сцена возвышалась над землей метра на два, от толпы ее отгораживал высокий бетонный забор, за которым стояло дополнительное оцепление — два ряда пупырчатокожих четырехлапых существ, верхом на которых сидели мускулистые гуманоиды в синих штанах и синих рубахах. Левой рукой гуманоиды держали уздечки своих «скакунов», а правой — внушительного вида дубинки, ударами которых щедро награждали всех, кто подходил слишком близко.
Семенов бросил взгляд на охранников, подпрыгнул, повис на решетках потолка клетки и стал подтягиваться. Краем глаза он мог наблюдать за "зрительным залом".
Это было самое большое помещение, которое он когда-либо видел, и самое большое скопление народа. Толпа состояла из самых разных существ, каких только можно представить. Здесь находились и люди, и арахноиды, и «серые», и четырехлапые ящеры, и похожие на студень бесформенные горы, и жабообразные, и разнообразные гуманоиды всех ростов и расцветок, и непонятные существа с двумя, тремя, пятью и десятью конечностями. И все это собрание монстров гудело, не переставая.
Кажется, здесь присутствовали жители пяти таких городов, как Москва, и все возбужденно переговаривались и непрерывно двигались. Поднимали вверх лапы, руки, щупальца, присоски, иглы, клешни и отростки, подпрыгивали, выпускали в воздух пузыри, струи цветного дыма, бросали шляпы, шапки, перчатки, бумажки, все, что попадалось под руку. Часть предметов летела к сцене, но, к счастью Андрея, ничего не долетало — вещи натыкались на невидимую преграду и падали в нескольких метрах от живого оцепления.
