Это могло стать прямым путем к спасению.
Погасив плазменный резак, Багиров дождался, пока остынут сделанные им надрезы, и навалился плечом на покореженную дверь.
Раздался протяжный металлический скрежет, за которым последовал звонкий лязг, — это деформированный фрагмент металла провалился в пустоту, открывая доступ в соседнее помещение.
* * *
За образовавшимся проходом царил такой же густой мрак, луч фонаря медленно скользил по близко расположенным стенам, указывая, что пред Багировым открылся очередной участок коридора.
Он без колебаний перешагнул порог вырезанного люка и двинулся по проходу.
На этот раз он прошел всего метров пять, не больше. Очередная дверь, преграждавшая путь, оказалась открытой на половину своего хода. Сквозь полуметровый зазор из глубин таинственных коммуникаций сочился неяркий красноватый свет.
В первый момент Багиров, при всем самообладании, невольно замедлил шаг, остановившись перед приоткрытым люком.
«Тридцать миллионов лет… — мысленно напомнил себе он. — Тут все безнадежно омертвело. Ни одна система не выдержит такого забвения».
Он ошибался, но убедиться в этом смог лишь спустя несколько минут.
Протиснувшись в узкий зазор, он очутился в тесной переходной камере, одновременно исполнявшей роль шлюза и развязки четырех перпендикулярных коридоров.
Свет, проникающий в небольшой по площади тамбур, сочился из-за расположенных напротив дверей, которые тоже оказались приоткрытыми, но на этот раз всего сантиметров на двадцать.
Кроме красноватого сияния, он ощутил ток теплого воздуха, пахнувшего резко и неприятно. В нем угадывался запах сероводорода, и Иннокентий Осипович поспешил надеть кислородную маску, опустив поверх нее проекционное забрало шлема.
Включив инфракрасный сканер, он тут же увидел зафиксированный прибором термальный всплеск, источник которого располагался метрах в ста, за приоткрытыми дверьми.
Датчики радиоактивности молчали, и он, немного успокоившись, осторожно заглянул в щель.
Взгляду открылся фрагмент огромного зала, передняя стена которого была либо выполнена из прозрачного материала, либо проломлена на большой площади. Разглядеть подробности не удавалось, в поле зрения попадали лишь непонятные освещенные красноватыми бликами конструкции, отдаленно напоминающие противоперегрузочные системы пилот-ложементов.
«Точно, космический корабль», — подумал Багиров, включая плазменный резак.
Очередная дверь с лязгом рухнула на пол, и он, боком протиснувшись в образовавшийся проем, чтобы не обжечься о его края, оказался в огромном помещении, освещенном тускло-красным сиянием, исходящим от источника, расположенного вовне помещения.
Свет, тепло и устойчивый запах проникали через трещины в некогда прозрачной, а теперь пожелтевшей, покрытой отложениями минеральных солей выпуклой стене, располагавшейся в дальнем от входа торце помещения.
Откровенно говоря, Багиров ждал, что перед ним откроется рубка управления древнего космического аппарата, — фрагменты интерьеров, увиденные им сквозь щель, вроде бы подтверждали такое предположение, но, оказавшись внутри, он понял, что ошибся.
По крайней мере, картина, открывшаяся взгляду, ассоциировалась в рассудке скорее с залом анабиоза, чем с центральным постом управления.
Пройдя несколько шагов по широкому проходу между массивными, уходящими на десятки метров в высоту конструкциями, он остановился не в силах двигаться дальше.
Перед ним открылись такие картины, что разум с трудом воспринимал их.
«Нет, это не пост управления и не анабиозный зал…» — подумал Инок, медленно поднимая взгляд, скользя им вдоль элементов одной, произвольно выбранной конструкции.
Сотни трубопроводов, кабелей, покоробленных временем шлангов сплетались воедино, собираясь в пучки и поднимаясь вверх к овальным люкам, расположенным в своде помещения. Когда-то хитросплетение коммуникаций было прикрыто защитными кожухами, которые первыми не выдержали разрушительного течения времени. Обломки пластиковых облицовок лежали на полу или висели на своих местах, покоробленные воздействием высоких температур, намертво прикипевшие к замысловатым коммуникациям, что лишь усугубляло первое впечатление о безнадежной утрат функциональности этого загадочного комплекса.
Осмотрев бросающиеся в глаза детали, Багиров опустил взгляд ниже, на уровень человеческого роста. Многочисленные технические коммуникации у самого пола плавно изгибались, уходя к невидимым из-за их обилия стенам. Между отдельными жгутами были установлены арочные распорки, образующие сводчатые двухметровые проемы.
Не двигаясь, он активировал системы сканирования, но обилие металла и экранировка кабелей не позволили излучению пробиться в глубь технических джунглей.
По его предположениям, от прохода до стены оставалось не менее пяти-шести метров, и Багиров, включив фонарь шлема, осторожно шагнул в темноту, царящую под сводом, сотканным из изгибающихся труб. Луч фонаря разогнал мрак, отразившись змеящимся бликом на поверхности двух плотно пригнанных друг к другу выпуклых сегментов непонятной конструкции, внешне напоминающей тандемный колпак обыкновенной ячейки низкотемпературного сна, однако он не стал делать скоропалительных выводов, ни на миг не забывая о том, что перед ним расположены устройства, принадлежащие иному разуму.
Что могли скрывать под собой эти матово поблескивающие колпаки?
Инок видел лишь один способ узнать истину: взявшись за выступающий край, он попытался приподнять один из сегментов, но в движение внезапно пришли оба защитных кожуха. Что-то протяжно заскрежетало в приводах невидимого глазу механизма, и два выпуклых колпака податливо пошли вверх, открывая взгляду Багирова содержимое расположенных под ними камер.
Рука едва не сорвалась, мышцы на миг ослабли, когда он увидел лежащие в углублениях скелеты двух существ.
Над головой Багирова раздался скрежещущий звук, и крышки зафиксировались в приподнятом положении.
Отступив на полшага, он, не отрываясь, смотрел на останься тех, кто тридцать миллионов лет назад пытался колонизировать Марс.
Эти существа отличались от людей разве что ростом, — оба скелета имели явно выраженное гуманоидное строение: две руки, две ноги, грудная клетка, позвоночный столб, череп, — все это имело определенную схожесть с элементами человеческого скелета, и в то же время взгляд машинально фиксировал сотни мелких отличий, не давая воображению представить их истинный облик во плоти…
