Вы только не подумайте, что я имею что-то против Храниэль. В ней бездна обаяния, но я... из меня нянька, как из страуса папа римский, и от этой работы я медленно сатанею. Женщинам с двумя мужскими стихиями детей, пожалуй, вообще нельзя доверять.
- Вкусно было, - Храниэль выскребает остатки со стенок кружки. Вот это, будьте спокойны, она доест до последней капельки - можно посуду не мыть.
- Ну раз вкусно, пошли спать. Только сначала умоемся.
- А папа?
- Какой папа? Уже одиннадцать часов! Все хорошие девочки давно спят, а то в полночь придет злой зверь Намелискр* и всех, кто не спит, живенько утащит к себе под Тень. --------------------------------------------------------------
* Для тех, кто не врубился: намелискр - дикая, по преимуществу водная разновидность вуглускра, отличается нездоровым пристрастиeм к днищам лодок. (Элендис.) --------------------------------------------------------------
- А фы вне фкафку на нофь рафкавеф? - даже с зубной щеткой во рту Храниэль не умолкает.
- Расскажу, только не я. Сегодня очередь дяди Кермо, вот пусть он и рассказывает.
По дороге в спальню Храниэль хватает с полочки мою недоделанную застежку - всего три листочка осталось пришить - и долго вертит в руках.
- Красиво, - наконец приходит она к выводу. - Это как солнечное затмение. Когда мы с тетей Ринуйл плавали на большом корабле, я видела солнечное затмение... - она продолжает оживленно рассказывать, но я уже не слушаю. А ведь и вправду чисто солярный символ, и отнюдь не светлый - устами младенца...
Убедившись, что Храниэль легла и никаких провокаций с ее стороны не предвидится, я беру магический кристалл - уж больно неохота топать на самый верх Башни, в логово Кермо.
- Я ее уложила, - говорю я с ноткой злорадства. - Теперь твоя очередь. Иди рассказывай очередную страшненькую и длинненькую.
...Из спальни доносятся приглушенные голоса, на пол ложится тонкая полоска света. Хозяина все еще не видать. Я снова верчу в руках "солнечное затмение", корона которого уже полностью доделана.
Так значит, солярный символ?
Выругавшись, я достаю коробочку с розовым жемчугом и продеваю иглу в первую бусину.
БРАТ МОЙ, КРЕСТ ТВОЙ В КРУГЕ,
БРАТ, КРУГ МОЙ ОБЪЯЛ КРЕСТ...
И вот уже розовый жемчужный крест светло и страшно сияет на черном бархате... Набросив плащ, скалываю его у горла своим изделием и подхожу к зеркалу.
Рубашка в цвет крови, а туника черная, и из черного шелка длинный плащ. И застежка эта разнесчастная... даже не верится, что сделала ее своими руками.
- Леди Залов Ночи, - с ненавистью шепчу я своему двойнику в глубинах ночного стекла. - В таком прикиде тебе только... принимать судьбоносные решения, а не воспитывать чужую дочь!
Часы на Черной Свече пробили полночь. Лорд мой и господин... вот где тебя черти носят в самую глухую ночь?!
БРАТ МОЙ, ПЛАЩ ТВОЙ ЧЕРНЫЙ,
БРАТ МОЙ...
Что это?! Я никогда раньше не слыхала этой песни, так почему она преследует меня весь вечер?!
Какое-то непонятное исступление, когда хочется то ли со всей силы стукнуть кулаком в стекло, чтоб осколки и кровь, то ли разрыдаться у кого-нибудь на груди. Не помня себя, я бегу вниз по лестнице, пулей пролетаю через приемный зал Башни и ныряю в Силовой Орнамент.
Сверкнула и погасла рубиновая вспышка над моей головой, и вот я уже иду, почти бегу по дугообразному коридору, стены которого светятся мягким светло-коричневым сиянием. Очень успокаивающий оттенок, но сейчас он на меня не действует. Ноги сами несут меня - пробежав какое-то расстояние, я вдруг резко сворачиваю влево, и стены вокруг меня тотчас приобретают интенсивный цвет изумруда. По зеленому коридору я двигаюсь совсем недолго. Меня выносит в мир, и только теперь я понимаю, куда неосознанно стремилась - это святилище Ордена.
Естественно, в этот час ночи здесь никого нет. Темнота в таком месте страшит меня, крадучись, я перехожу из комнаты в комнату. Тусклый свет ниоткуда... О боги, что это?
О-о... Это же Зал Магистров, где разбиралось дело по поданной мною апелляции. И тусклый блеск - кристалл Ливарка на подставке перед креслом Верховного.
И тогда, сама ужаснувшись собственной наглости, я прохожу через зал и решительно сажусь в это кресло - и даже не очень удивляюсь, когда кристалл вспыхивает передо мною так же ослепительно, как и перед Верховным Магистром.
- Хэй, боги, силы неба и земли, или как вас там, - голос мой эхом разносится по пустому залу. - Это я с вами говорю, смертная женщина Элендис Аргиноль, уставшая от одиночества. И если вы вернете мне того, кого я обречена любить, вторую и лучшую мою половину, то я обещаю и клянусь, что ступлю под Тень и либо сгину там, либо верну своему Пути его истинного Магистра - того, чье имя сокрыто, а прозвание - Луг Безумец! Dixi!
Какое-то время я еще сижу в кресле, дожидаясь, пока эхо слов моих не замрет в темноте зала и во мне. Кристалл по-прежнему светит - сейчас как-то особенно ярко и резко, словно лампа без абажура, не щадя моих усталых глаз.
Наконец я встаю с кресла и снова спускаюсь в зал, туда, где на холодном полу выложена звезда Андсиры. Порыв, воодушевивший меня минуту назад, медленно гаснет, и я устало бреду, подметая мраморные плиты приспущенным с плеч плащом. В резком белом свете кристалла тень моя ложится дорогой мне же под ноги. На секунду замираю в центре звезды, как тогда, и бездумно воздеваю глаза к потолку...
И мир вокруг меня взрывается светом, словно кристалл Ливарка разросся до размеров всего зала! Это сравнимо лишь с хорошим ударом - ослепленная, я падаю на колени, укрываю лицо плащом, только бы спрятаться, скрыться, ибо ЭТО непереносимо!...
- Aen ye-o aejth aoli dillaej - да станет по Слову твоему! - неожиданно врывается в мое сознание голос и заполняет его без остатка. Моментально включается внутреннее зрение - обычное парализовано этой всеобъемлющей вспышкой - и я вижу стоящую на ступенях возвышения Лайгалдэ в древнем облачении силийских школ магии: темно-зеленое платье, широкое и закрытое, черное ажурное покрывало до талии, скрывающее волосы, тонкий серебряный обруч... средневековая королева, да и только. Правая рука ее, перевитая старинным ожерельем-Сплетением, вскинута в повелевающем жесте. Не успев удивиться, машинально отмечаю, что сквозь фигуру моей наставницы проступают очертания кресла, резьбы, подставки... словно голограмма, подсвеченная немыслимой яркостью кристалла.
- Fiat in verbae vennae tuae - да станет по Слову твоему! - другой голос, справа от меня, и фраза Лайгалдэ на Языке Служения теперь повторяется, отчеканенная в бронзе Языка Закона. Произнес ее высокий немолодой человек в длинном лиловом плаще, укрывающем нечто похожее на серое монашеское облачение. Капюшон откинут, видна сильная проседь в густых пепельных волосах, в руке - посох. Я никогда прежде не видала этого человека, но судя по спокойной властности и по такой же, как у Лайгалдэ, голографической полупрозрачности, он не может быть никем иным, кроме как...
