По нраву ли вам пришелся мой подарок?
– Он… прелестный. Благодарю вас, – ладонь Моник непроизвольно легла поверх колье, блестящего на шее мириадами крошечных звезд. – По правде говоря, не думала, что вы явитесь по моему приглашению.
– Отчего же?
– Вы могли посчитать это очередной попыткой выяснить вашу личность, – смело ответила Моник.
Маска вздрогнул и немного изменил позу. Девушка отодвинулась, словно предчувствуя опасность.
– И в чем же ваша истинная цель? – спросил он едва заметно изменившимся тоном, вальяжно раскинув руки по спинке сидения.
– Мне трудно сформулировать это… В свой день рождения мне почему-то сильно захотелось побыть наедине с кем-то вроде вас… Я чувствую, что мне это необходимо.
– Наедине? – переспросил маска дрогнувшим голосом и резко подался вперед, ближе к девушке. Теперь – он удивился. Приятно удивился.
– Наедине. Просто побыть вдвоем с вами. Без посторонних, без шума толпы, без… присмотра отца. Не волнуйтесь, мне все равно, кто вы и как выглядите. Мне необходим именно тот, о ком я ничего не ведаю.
– Вы пришли одна? – сухо осведомился маска, стараясь не выдать дрожи от волнения. Его практически трясло, словно в лихорадке, от осознания того, какая легкая и наивная добыча ему попалась, и как бесконечно сладостно тянется это ожидание перед главным моментом их сегодняшней встречи.
– Невдалеке, на выходе к тропинке, моя служанка. Она подаст сигнал, если увидит кого-то, кто может сорвать нашу встречу.
– Неплохая подготовка, Моник Легран.
– Благодарю.
– Я правильно понял: вас не интересуют мое имя и внешность, и вы не будете с помощью женского кокетства и высокого положения стараться добиться от меня раскрытия моей тайны?
Дочь короля отрицательно качнула головой. Дочь короля не смотрела в глаза маске. Дочь короля опасалась.
– Что же, это… это… с таким мне еще не доводилось сталкиваться. Так скажите мне, юная леди, почему же вы не поднимете на меня своих прекрасных глаз? Вот он я, пред вами.
– Я полагаю, вы знаете ответ на этот вопрос лучше, чем я.
– Я – знаю. Но еще я хочу знать, что думают об этом окружающие.
– Люди теряют сознание, глядя вам в глаза. Я не понимаю, как они еще не начали вас бояться, а все продолжают по-прежнему любить.
Маска усмехнулся той недоброй усмешкой негодяя, которому поют дифирамбы.
– Уже ли не любовь и вас привела сюда этой чудесной ночью?
– Не только она, – призналась Моник. – Одиночество и любопытство.
– Второе часто карается, – невзначай обронил собеседник.
– Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, на что так и не хватило духа.
– Моник, закройте глаза.
– Зачем?
– Закрывайте. Если вам непринципиально видеть мое лицо, то я, так и быть, могу посидеть перед вами и без маски. Она, знаете ли, весьма неудобная – тугая. И уж будьте любезны, зажмурьтесь покрепче – пропала у меня на сегодня охота похищать людские души. Побуду немного самим собой, коль скоро мы с вами решили откровенничать.
Девушка, не веря в происходящее, но испугавшись слов маски, крепко закрыла глаза и даже накрыла их поверх ладонями.
– Что вы такое говорите? Похищать души?
– Все, кто видел то, что под маской – мгновенно умирали. Только зеркала знают мой истинный вид.
– Поэтому вы не смотритесь в них! – выдохнула девушка, замирая от страшной догадки.
– Маска стала моим спасением. Но мне пришлось стать ее рабом, чтобы моим рабом – стало общество. Вы убеждали меня, что вас не интересует мое лицо, однако теперь я чую ваше любопытство, юная леди… Оно влечет меня сильнее магнита.
– Что… – шептала она на грани слышимости, – что же вы скрываете под ней?..
Мгновение спустя раздался тихий скрежет, касание пластика о каменную поверхность стола и еще один звук, похожий на тихое горение пламени.
– Зло, – словно из-под земли ответили ей могильно-холодным голосом, резко оторвали от лица ладонь юной Легран и с неистовой силой потянули.
Моник коротко вскрикнула от неожиданности, но глаз не раскрыла.
– Выдержите ли вы? – требовал голос, который стал будто тысяча голосов, слившихся воедино. – Сможете ли теперь побороть свое любопытство, чтобы сохранить себе жизнь?
Голос ножом рассекал тишину бархатной летней ночи. Девушка ощутила, что из глаз потекли слезы – то ли от страха, то ли от того, что она слишком усердно сжимала веки. Ладонь ее продолжали тянуть насильно, пока не опустили во что-то холодное и сухое, словно истлевший пепел или прах. Моник вскрикнула – на этот раз в отвращении.
– Вы желаете заглянуть под маску, но верите ли вы в то последнее мгновение перед смертью, что я не хотел этого?..
– Что это? Боже мой, что это? В чем моя рука?!
– Это мое лицо, юная Моник Легран, чье любопытство станет причиной гибели!
– О господи, о боже! – шептала девушка, стараясь высвободить руку из хватки, но пальцы лишь водили по сухому и холодному, снова и снова, будто перебирали остывший песок. – Не может этого быть!
– Откройте же глаза и убедитесь сами, что я не лгу, – настойчиво говорили ей легионом голосов.
– Нет… нет…
– Любопытство. Год за годом. Сколько людей загубило себя! Оно уродует мне душу, словно самая свирепая отрава. Но люди настолько глупы, что готовы умирать, лишь бы увидеть мое лицо!
– Пожалуйста… п-пожалуйста… – всхлипывала Моник.
– Скажите мне, только честно, Моник Легран. Ответите честно – и я освобожу вашу руку. Желаете ли вы сейчас открыть глаза?
– Да! Я желаю, но не сделаю этого!
В следующий миг дочь короля смогла прижать ладонь к своему лицу – маска сдержал свое слово.
– Почему нет?! – яростно спрашивал легион голосов.
– Потому чт-то… моя ж-жизнь…, – заикаясь от страха, шептала Моник, и все крепче жмурилась, хотя глаза ее уже начинали болеть от этого.
– О, мне вас так не хочется терять!
– Почему вы… такой? – жертва осмелилась на вопрос, чем вновь поразила нашего героя (или все же злодея?).
– Слушайте же! Виной всему контракт, который я заключил много лет назад. Я был молод и глуп, больше всего на свете мне хотелось, чтобы меня все любили, чтобы у меня получалось всё – без особых усилий. Лишь одно существо могло дать мне такое могущество… – маске пришлось прерваться из-за женского крика. Моник вздрогнула, узнав голос своей служанки. Вопль ужаса прекратился почти так же скоро, как и начался – лишь эхо продолжало гулять по саду.
– Жизель! Жизель? – закричала Моник, – что с ней? Что вы с ней сделали?
– Я не хотел… случайность… Моник! Поверьте мне. Она появилась неожиданно, я лишь обернулся на шорох, и она…
– Что?!
– Она уже мертва, Моник. Простите меня, но я должен уйти. На ее крик сейчас сбежится все королевство, а я пока что не хочу никому причинять зла, – звук горения прекратился, и палец маски нежно скользнул по щеке девушки на прощание.
– Мертва? Мертва?! Сейчас же верните ее к жизни! – кричала Моник, все еще боясь раскрыть глаза и не понимая, что ее собеседник уже растворился в ночи несколько секунд назад.
К
