Копылов шлепнул себя по лбу.
– Понял, – сказал он. – Я понял. Осталось одно. Если все работает, а мы примем это, значит, показания верны. Если они верны, значит… значит, там что-то есть!
Он снова потрогал гладкую матово-серую поверхность стены, отделяющую его от черной бездны.
– Только не в космосе, – продолжил. – Мы заглянули за Край, вот что. Аппаратура берет информацию оттуда. Извне! Там – все это.
Он указал на экраны, где сходили с ума показатели.
– Надо связаться с Центром, – сказал главный инженер. – Я принимать решения не могу. Наверное, здесь не должно быть людей, и нас снимут. Зонд переведут на автоматику и… да о чем я? А ведь мы смогли выйти за пределы Вселенной! Это запомнят. Мина, отключай свой процессор, а то он нам натворит. Дмитрий, свяжись с Центром. И открывай сразу широкий канал, сейчас гостей будем принимать. И технику. Здесь уже без нас будут… Я принял решение эвакуироваться. По инструкции.
Мина завизжала и бросилась отдавать команды, но не успела. Дмитрий справился раньше, он активировал и открыл порт и ожидал начала связи.
Страшное случилось мгновенно.
Управление портом процессор неожиданно взял на себя. Ведь теперь он руководил активным внешним оборудованием.
– Выключай! – заорал Копылов, в диком приступе озарения он сразу все понял, но было поздно.
Приемная камера порта затрещала. Окно приемника потемнело, в нем хрустнуло, затем с громким щелчком отскочил кусок пластика.
– Сейчас как плазмой все зальет… или антиматерией! – в резкой тишине сказал Носов. – Гостинец-то с той стороны Вселенной будет…
– Предлагаю покинуть лабораторию… – начал Копылов, но не договорил.
От щербины в центре экрана к краям побежали трещины, раздалась серия звучных хлопков, и порт приемного канала взорвался. Брызнуло пластиковое крошево, и все инстинктивно прикрыли глаза.
Дмитрий почувствовал, будто открылась звездная дверь, по лаборатории пронесся космический ветер, захлестнул, а сознание заполнили неведомые чувства, запахи, цвета и звуки.
Мозг отказывался расшифровывать захлестнувшую его лавину. В ней все было по-другому. Настолько по-другому, что не понять и не представить, никому не рассказать и не передать.
Ощущение непознаваемой бездны длилось недолго, дверь Вселенной открылась всего на миг. Из поврежденного монитора валили густые клубы.
Что-то смачно шмякнулось на пол, будто швырнули ком сырого мяса, но из-за дыма было не разглядеть, что это. С шипением заработала вентиляция, всасывая темные клубы, и зал очистился от дыма. На полу, среди ошметков порта, лежало существо.
Жуткое, неправильное, непонятное.
Это был карлик с куцыми, слабо шевелящимися отростками вместо рук и короткими культяпками ног, непропорционально большой головой, напоминавшей серый валун, весь в шишках, наростах и наплывах влажной склизкой кожи. Глаза смотрели бессмысленно и тупо. Один был с мутным зрачком, желтым белком, покрытым грязно-алыми прожилками, а кожа над ним была так сильно стянута вверх, что яблоко чуть не выпадало. Второй, наоборот, наполовину закрытый нависающим лоскутом, был блестящий и черный. Нос походил на жуткий мясистый клюв, под ним – чудовищный рот. Существо медленно разевало его, точно рыба, в открывающейся щели видны темно-серые пластины зубов, больше похожие на истертые кости, торчащие из раздутых слизистых десен, будто вывернутых наружу.
Копылов выругался.
Остальные молчали.
Потом было совещание и контакт с Центром. Их эвакуировали, а зонд передали автомату.
На Земле, в Центре, они наблюдали за ним через большие экраны. На них хорошо были видны ошметки пластика, рассыпанные по всей лаборатории, и разорванный передатчик. Ужасного карлика не нашли.
Команду долго изучали медики, в том числе и беснующегося Носова, но все были здоровы. Версий выдвигали много, считали произошедшее галлюцинацией, объясняли неподготовленностью разума к встрече с иносущностью, подозревали скрытые возможности экспериментальной техники…
В карлика не верил никто.
Только четверо, которые видели, как оборудование выдернуло его извне Вселенной.
– А я знаю, кто это, – сказал главный инженер. Он обвел всех испуганным взглядом. Бывшая команда исследовательского зонда «Ахиллес» сидела на краю бассейна в релакс-центре.
– Кто? – спросила Мина. Остальные молчали, но смотрели с нетерпением.
– Бог.
– Что? – сказал Дмитрий. – Какой еще бог?
– Творец всего сущего, – просто ответил Копылов. – Создатель. Думаете, чем он занимался за Краем? Отчего приборы зашкаливали? Похоже, он творил новый мир… или как там? Отделял твердь от воды, небо от земли?
– А что? – сказал Дмитрий. – Хорошая версия.
– А почему он был такой… некрасивый? – спросила Мина. – И какой-то беспомощный. Это он нас создал, что ли? Не похоже. Мы же по образу и подобию… или это был другой бог?
– Да нет, наверное, тот же, – задумчиво ответил Копылов. – А показания приборов я по-другому определить не могу. Они показывали Большой Взрыв, понимаете? Просто это было бы слишком – предположить такое на тихом сонном «Ахиллесе». А ведь кривые говорили о том, что таких энергий не найти даже в недрах звезд. И кто же тогда оттуда может появиться? Местный житель?
– Похоже на то… – сказал Носов. Он был подавлен, несчастен и жалок. – К нам явился бог, а мы… эх… посмотрел он на наши мониторы да процессоры, да и дал деру.
– А что надо было делать? – спросил Дмитрий. – Мы же не знали, что отвлекли его от сотворения тверди…
– Да может, и не тверди, – сказал Копылов. – Может, он теперь другое создает. Мякоть. А то и вовсе – пар.
– И существа будут другие, и их дела… – подхватил Дмитрий. – А может, он к нам на седьмой день творения заходил? Седьмой день по тамошнему календарю…
– Может, он и не хотел к нам. Процессор выдернул. Самостоятельный! – выдвинул версию главный инженер.
– Он же видел, что мы за Край заглянуть хотим… – ответила Мина. – Вот и помог. Схватил Бога – и к нам!
– Бог положил край делам нашим, а мы его попрали, – сказал Носов. – Превзошли.
– А что? – спросил Дмитрий. – Так и должно быть. Иначе зачем все?
– И все-таки я не понимаю, – сказала Мина. – Бог и есть бог – совершенное существо. Почему он таким оказался? Безобразным?
– Думаю, бог совершенен, – возразил Копылов. – Посмотрите на нас! Если создал человека он, то это… это все равно что выйти за Край, понимаете? За край самого себя, превзойти себя, превозмочь! Это высший акт. Божественный акт! Одно – сделать по облику и подобию, а другое – создать нечто превосходящее, и превосходящее настолько, что в сравнении сам окажешься жалким уродством. И бог оказался способен на это.
