Из темноты послышались мягкие шаги.
– Это он, – шепнул Эдик, включая камеру на телефоне. – С тренировки. Машину всегда на стоянке ставит, до подъезда пешком добирается.
Жора вскочил. Эдик поспешил за ним, держа телефон в вытянутой руке.
– Уважаемые зрители… только у нас! – торопливо диктовал он. – Живой журнал «Бигбигбой продакшен» представляет! Кросспостинг приветствуется! Ютуб рулит! Бой века! Большой парень Георгий Грива против чемпиона мира в среднем весе Василия Кличкина!
Василий подошел к подъезду и открывал дверь, когда из сквера вышел бритый громила.
– Дай часы! – сказал он. – Надоело время спрашивать.
– Не курю, – ответил Василий. – Уйди. Изувечу.
В его голосе звенели опасные струны. Ситуация ясна. Наверняка в сквере сидит группа поддержки. Интересно, сколько? Если много, успеет уйти. Двое-трое – почему бы не познакомить их с собой поближе? Преподать соплячью, избравшему жертвой человека, месяц тому завоевавшего титул чемпиона мира по боксу в среднем весе, урок осторожности?
– Ну что тут? – из сквера появился второй. – Не тяни. Поехали.
Первый замахнулся. Эдик шагнул назад, поощрительно кивнув Василию, мол, пока не лезу, «все по-честному». Жора выстрелил кулачище в лицо Кличкину, желая снести его первым же ударом. Тот легко уклонился и провел беспощадную серию в корпус с завершающей двойкой в голову.
Жора покачнулся.
Эдик угрожающе нахмурился: «По-честному, кажется, не получилось».
– Ах ты! – взревел Жора и попытался схватить боксера в охапку. Словно и не было тех ударов.
Василий, прекрасно знакомый с клинчем, с легкостью провел короткую серию и ушел. Жора покачнулся, но устоял, и Кличкин почувствовал недоумение. Оно сменилось страхом, когда нападающий ударил с такой силой, что проломил защиту. Василий едва удержался на ногах. Отступая от приближающегося громилы, он наткнулся на скамейку и коротко взмахнул руками, удерживая равновесие.
Нападающий неуловимо быстрым движением оказался рядом. Размашисто, по-дилетантски ударил, но увернуться Василий все равно не успел – смог лишь расслабить шею, смягчая удар. Огромный кулак упал в лицо со скоростью метеорита. От столкновения с космическими силами мир вздрогнув, померк.
Нападающий с рычанием налетел, ухватил, швырнул. Василий влепился в стену рядом с дверью. Упал, тут же вскочил. Сознание протестовало, но рассуждать было некогда. Хулиган оказался сильнее. Настолько, что Василий попытался спастись бегством. Но не успел.
Грива, не владея техникой, шел напролом. Он уже не казался себе неуязвимым, а Кличкин не казался ему хлипким. В голове здорово шумело, а в теле появилась какая-то слабость. Главное, чтобы Эдик подхватил, в случае чего… Хотя от него толку мало.
Однако сам Жора продолжал казаться неуязвимым Василию. От прямого в подбородок лишь покачнулся, хотя ни разу в жизни еще Василий не наносил такого чистого удара – ведь нападающий совсем не защищался.
Когда Жора размашисто ударил сбоку, Кличкин снова не успел уйти – громила, несмотря на отсутствие техники, был чудовищно быстр, в то время как мир Василия все еще содрогался, приходя в себя после космической катастрофы.
Чемпиона влепило в стену, а нападающий стремительно приблизился, одной рукой прижал, не давая упасть, второй, точно молотом, ударил в живот.
Нокаут, подумал Василий. Померещилось, что он на ринге, но что-то непреодолимое мешает ему упасть, а судье – остановить бой.
Эдик рискнул подойти поближе – пусть изображение будет четче.
– Дай-ка я! – попросил он, не удержавшись.
Но Жора не слышал, яростно дыша, он избивал обмякшего чемпиона, совсем озверев от вида крови.
Желая захватить часть будущей славы вожака, Эдик направил камеру на себя, а потом с каким-то диким возгласом ударил Василия по лицу. Разошелся он быстро, бил уже двумя руками, забыв, что в одной зажат мобильник. Когда Жоре надоело держать боксера и тот медленно сполз по стене, топтал тело ногами, потом вдвоем с Гривой поднимали, снова роняли, били, били, били.
– Быстро ушел. Какой-то непрочный, – с досадой выдохнул Жора.
– Прочный! – сказал Эдик. – Удар держит. Но не наш.
И он пнул неподвижное тело. Оба часто и шумно дышали, Жора всхлипывал, его тошнило, все же несколько чемпионских ударов он пропустил…
– А еще лучшим считался! Что тогда остальные? Неплохая проверочка. Удалась, – сказал Эдик. – Чистый нокаут!
– Ладно, уходим.
– Погоди. Надо как-то… еще! Блокбастер же!
Василий застонал.
– Эй, боксер! Это называется золотой дождь, – услышал он голос, дошедший до него сквозь космические дали.
Сверху ударили две тугие струи.
– Снимаешь? – спросил Жора.
– Блокбастер! – ответил Эдик. Добавил громче: – Чемпиона уносят с ринга! Финиш.
Оба засмеялись.
– Валим!
…На Василия медленно упала искрящаяся мириадами разноцветных звездочек чернота.
Григорий Яношев шел по длинному прокуренному коридору. Навстречу неспешно шагали люди в белых халатах, толстая, неопрятная медсестра с отрешенным видом налегала на скрипучую каталку, не обращая внимания на стоны лежащего на ней человека, прикрытого грязной простыней.
Яношев ненавидел отделение травматологии. Сам когда-то побывал здесь пациентом…
После переломленной в локте карьеры тяжелоатлета он не оставил спорт. Любовь к нему выдержала череду больниц и операций. Об участии в состязаниях пришлось забыть, но Яношев продолжил спортивную жизнь – в качестве тренера.
В палате стоял мощный дух лекарств. На кровати, скрестив руки на животе, под прозрачной кислородной маской лежал молодой мужчина. Рядом с кроватью, словно хищный спрут, стоял какой-то аппарат, протянувший к бесчувственному Василию Кличкину многочисленные щупальца кабелей.
Боксер открыл глаза и медленно снял маску.
– Здравствуй, – сказал он тихо.
– Здравствуй, Василий. Смотрю, едва лег, уже выздоравливать начал! – преувеличенно бодро начал Яношев. – Смотри-ка, к февральскому бою будешь готов!
Он вывалил из большого пакета на прикроватную тумбу фрукты и йогурты.
Губы больного тронула угрюмая усмешка:
– С меня хватит. На ринг больше не выйду.
Повисла длинная пауза.
– Что? Не говори ерунды! – сказал Григорий. В его голосе послышались и злость, и боль, и недоумение.
– Спорт глуп. Последний антидопинговый кодекс его уничтожил. Спорт умер.
– Да плевать я хотел на этот кодекс! Подумаешь! Что с того?
Зеленая линия, до того неторопливо ползущая по черному экрану осциллографа, задрожала. Лицо Кличкина побагровело, глаза лихорадочно заблестели.
– Так ты не знаешь? Не знаешь? А я знаю! Ты не видел моей медсестры? Нет? Молодая такая девка, красивая! Как эта… ну из рекламы… она должна бы мною восхищаться – чемпион, победитель, боец… а она? Смотрит на меня с жалостью, с презрением, еще черт знает с чем она на меня смотрит. Наверняка видела, как меня дубасили!
