тебе, да, вот так.
— Я... не думаю, что могу в этом дышать.
— Ага, это нормально. Всё потому, что он подтягивает твои органы друг к другу. У меня тут есть колготочки для нижней части, но пока не будем об этом беспокоиться. Видишь? Ты только что потеряла, типа, 5 кило. Поэтому люди и придумали одежду: чтобы скрыть все пропущенные тренировки. Надень-ка пиджачок. Красота. Так, опусти руки, чтобы я отметил рукава. Идеально. Взгляни-ка в зеркало. Мы подтянем всё по талии, вот так. Чтобы ты выглядела чуть потоньше.
— Оу, вау. Неплохо.
— Тут небольшой зазор у воротничка, но мы с этим разберёмся. Как с костюмом Уилла. Видишь, как всё плавно прилегает к его шее, никаких складочек или чего-нибудь другого вокруг плеч и пуговиц? Вот, надень-ка юбочку.
— За этим ты следить не будешь, потерял эту привилегию. Отвернись.
Тре театральной повернулся, закрывая глаза обеими руками. Она переоделась, разрешила повернуться и Тре сказал:
— Ага... Стой ровно. Видишь, подтянем чуть выше колена, вот так. Пожалуй, не будем сужать ещё больше, а то...
— А то я стану похожа на сосиску.
Она рассмотрела себя в зеркало.
— Признай, я знаю, что делаю, — сказал Тре.
— Выглядит хорошо.
— Видишь? Выглядишь как уверенная бизнес вумен, и всё равно будешь всплывать в дрочильных фантазиях сотен парней.
— Тре, ну хватит. Армандо? Что думаешь?
Он отвернулся от стены и встал за ней.
— Выглядит очень мило.
Тре сказал:
— Он серьёзно. Не знаю, заметила ли ты, но его глаза остановились дважды. Он посмотрел в зеркало, но сначала глянул на твою задницу. Видишь, этого мы и добивались.
— Боже, мне придётся принять очень долгий душ после этого.
Уилл подошёл, изучил отражение в зеркале как доктор, диагностирующий пациента, и сказал:
— И у неё будут каблуки, верно? Я хочу добиться подсознательного впечатления того, что она не сможет убежать.
— И это будет значить ещё и то, что я и вправду не смогу убежать, так ведь?
— Думаю, любой план, который полагается на скорость ваших ног, не самый удачный.
Она кивнула на его стакан и сказала:
— Ага, прямо как любой план, который полагается на твою трезвость.
Она сказала Тре:
— У тебя есть другой топ? Кроме того, что он, возможно, сдавил мою печень до смерти, кажется, что он демонстрирует слишком много сисек для похорон.
— Во-первых, это не совсем похороны, это мемориальная служба в парке. И во-вторых, подруга, это мемориальная служба Артура Ливингстона. Ты будешь демонстрировать там наименьшее количество сисек. Добавим тебе ожерелье, может, жемчужин или золотой крест между ними. Будет стильно, поверь мне. Даже твоя мама бы оценила.
— Не оценит. Она хиппи. Говорит, что мы портим мир, потому что выкидываем отличную одежду и машины только потому, что хотим соответствовать статусу. Как-то она сказала, что человечество скорее выберет выглядеть хорошо и умереть, чем выглядеть плохо и жить.
Тре покачал головой.
— Девчуля, стиль — это единственное, что отличает нас от животных. Птица или медведь могут использовать только перья и шерсть, с которыми родились, но люди... Мы можем использовать наше безумное воображение и носить их на рукавах. Единственная трагедия в том, что не все могут позволить себе естественно самовыражаться и быть красивым.
— Значит, я больше не трейлерный отброс, потому что могу позволить себе парня, который меня одевает?
— Девчуля, ты никогда не была трейлерным отбросом. Твои обстоятельства вынудили тебя одеваться таким образом. А теперь сними это всё и позволь мне внести исправления. Шантрель будет здесь через минуту, чтобы заняться твоими волосами и макияжем.
— Стоп, что?
— Пока-пока. Я бы пожелал тебе удачи, но в этом наряде она тебе не понадобится.
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Однажды Зои действительно уволилась с работы, потому что там требовали, чтобы она носила юбку и колготки каждый день. Она всегда чувствовала себя так, словно всю нижнюю часть её тела постепенно душат, и сейчас, будучи в наряде от Тре, всё её тело от груди до пят страдало ещё сильнее. Она доковыляла до главной лестницы, и увидела, что поместье под ней преобразовалось в вооруженную вечеринку, заполненную крупными парнями, общающимися в кругах, высасывающих, надеялась она, безалкогольные напитки, сравнивающими снаряжение и рассказывающими анекдоты, сопровождаемые жестами, демонстрирующими акты насилия. Она спустилась вниз, думая, что было бы просто уморительно, если бы из-за каблуков она упала на лестнице и сломала бы шею прямо перед пятидестью мужчинами, которые собрались для её защиты.
Андре и Армандо встретили её у основания лестницы. Андре был в чёрном костюме с небольшими намёками на пурпурный, цвета были скрыты в небольших завитках, и только едва различимые оттенки показывали себя, когда свет падал на его галстук и карманы. Небольшой налёт вычурности на его траурном наряде.
— Чёрт, Тре справился. Вам даже не надо ничего говорить. Я могу понять по вашему выражению лица, что вы, типа, такая: "Я знаю, что хорошо выгляжу, мы все это знаем, конец обсуждений".
— Можешь сказать ему, что он проделал отличную работу. Уверена, ему правда нужно повысить самооценку. Но, честно говоря, немного странно, что вы так озабочены тем, как я выгляжу.
Андре протянул руки, как бы говоря: оглянись.
— Не знаю, заметили ли вы, но презентации — это, вроде как, наша фишка. А теперь признайте, что вы не выглядели так хорошо со своего выпускного.
— Я была в пижаме на выпускном. Никто не позвал меня на танцы.
Андре осмотрел её с ног до головы и сказал:
— Ну, теперь я знаю, что вы ходили в школу только для белых.
— Что это значит?
Армандо протолкнулся через него и сказал:
— Следуйте за мной. Пройдёмся по плану.
