Отпив из высокого бокала глоток ледяного пива, Мэдж задумчиво произнесла:
— Знаешь, Пол, с Верном последнее время творится что-то неладное. Я и так уж смотрю на его чудачества сквозь пальцы, но день ото дня он становится все невыносимее.
Доктор Тилер рассеянно кивнул:
— Что и говорить, муженек у тебя — не сахар; замкнутый, неуравновешенный, да еще с целым букетом комплексов. Удивляюсь, как ты его терпишь.
— Кто бы знал, до чего надоели мне его дурацкие игрушки. Представляешь, он соорудил в подвале целый город.
— Серьезно? Вот бы не подумал.
— Сколько с ним живу, он все время возится со своими моделями. Начал еще ребенком. В голове не укладывается: мужику пятый десяток, а он все в паровозики играет. Глаза бы мои не глядели.
— Гм. Интересно. — Тилер потер подбородок. — И он что же, все время строит новые модели? И ничего не переделывает?
— Его игрушки заполонили весь подвал. Он возвращается со службы и сразу несется вниз. Вчера даже ужинать не стал.
Пол Тилер приподнял левую бровь, отхлебнул пива и откинулся на спинку кресла. Было три часа. День выдался теплым и ясным. Через широкие окна в гостиную лился солнечный свет. Вся обстановка располагала к пустой неспешной беседе. Внезапно Тилер поднялся.
— Сдается мне, твой муж серьезно болен. Знаешь, что, давай-ка полюбуемся его сокровищами, этими самыми моделями.
— Тебе в самом деле интересно, милый? — Мэдж приподняла манжет зеленого шелкового халата и поглядела на часики. — Муж явится не раньше семи, так что времени у нас предостаточно. — Она поставила стакан на подлокотник кресла и неторопливо встала. — Ну, что ж, пошли.
— Отлично.
Тилер взял Мэдж за руку, и они направились в подвал. Его охватило непривычное возбуждение. Мэдж включила свет, и, настороженно озираясь, они подошли к огромному фанерному столу.
— Ты только полюбуйся! — Мэдж сжала руку Тилера. — И на эту ерунду он угрохал лучшие годы жизни! Да что там годы — всю жизнь!
Тилер кивнул.
— Похоже, так оно и есть, — его голос слегка дрожал. — Я и представить себе не мог подобное. Какая достоверность, какая проработка деталей... Да он мастер!
— Да уж. У Верна золотые руки, но он мог бы найти им и лучшее применение. — Мэдж кивнула на полку с инструментами над верстаком. — Только и знает, что транжирит наши деньги!
Тилер неторопливо обошел вокруг стола, склоняясь над отдельными постройками и внимательно рассматривая их.
— Невероятно! Здесь же весь наш город! Каждый дом. Смотри! Вон там я живу.
Он показал пальцем на роскошное здание в нескольких кварталах от дома четы Хаскелов.
— О да, сделано неплохо, — отозвалась Мэдж. — Но ты только подумай: разве станет нормальный мужчина после работы играть в паровозики!?
— Мощь! — Тилер коснулся замершего у перрона паровоза. — Именно мощь паровозов так привлекает детей. Поезда — великая вещь. Их сила символизирует секс. Мальчик видит, как паровоз несется по рельсам, такой огромный и страшный. Потом ребенок получает в подарок игрушечный поезд, вроде этого, и вот уже сам управляет им. По его воле поезд трогается с места, останавливается, разгоняется, притормаживает. Поезд подчиняется ему.
Мэдж поежилась.
— Что-то зябко. Давай вернемся в гостиную.
— Ребенок подрастает и все больше полагается на собственные силы. Ему уже ни к чему символы, он становится хозяином настоящих вещей, способен вести настоящий поезд. — Тилер покачал головой. — Нормальные мужчины не нуждаются в суррогатах... — Он нахмурился. — Откуда на улице Великолепия взялся морг?
— Морг?
— Ну да. И вот еще, гляди-ка: зоомагазин Стьюбена. Вон там, рядом с радиомастерской. Сроду здесь не было зоомагазина. — Тилер наморщил лоб, пытаясь припомнить. — Что же здесь находится на самом деле?
— Салон «Парижские меха», — Мэдж поежилась и обхватила себя руками. — Бр-р. Пол, пошли отсюда, пока я не превратилась в ледышку.
Тилер рассмеялся.
— Будь по-твоему, неженка. — направляясь к лестнице, он вновь нахмурился. — Гм. Зоомагазин Стьюбена. Даже не слышал о таком. А ведь все остальное, как в жизни. Сразу видно, он прекрасно знает город. Но зачем поместил сюда несуществующий магазин?.. — Тилер выключил в подвале свет. — И еще этот морг. С чего бы это?
— Не бери в голову! — сказала Мэдж. — Ты и сам ничуть не лучше моего мужа. Все вы, мужчины, одинаковые — с виду взрослые, а на самом деле — сущие дети.
Погруженный в собственные мысли, Тилер промолчал. Весь его светский лоск исчез, он явно нервничал.
Мэдж опустила жалюзи. Комната погрузилась в янтарный полумрак. Усевшись на кушетку, Мэдж притянула Тилера к себе.
— Не хмурься, милый. — Она обняла Тилера за шею и прильнула губами к его уху. — Знай я, что подобная ерунда так на тебя подействует, ни за что бы не позвала тебя в гости.
— А зачем ты меня позвала?
Мэдж плотнее прижалась к Тилеру.
— Он еще спрашивает, дурашка.
Грузный рыжеволосый Джим Ларсон не верил собственным ушам.
— А чего ты, собственно, добиваешься?
— Да ничего, просто надоело на тебя ишачить! — Хаскель выдернул из своего письменного стола ящик и высыпал его содержимое в портфель. — Чек пришлешь по почте.
— Но...
— Прочь с дороги!
Хаскель вплотную приблизился к шефу. Изумленный яростным огнем в глазах подчиненного, Ларсон невольно отступил в сторону.
— Ты... ты здоров?
— Здоровее некуда, — бросил на ходу Хаскель и что было сил хлопнул дверью. — Конечно, здоров, — бормотал он под нос, продираясь сквозь толпу спешащих за покупками домохозяек. — Можешь не сомневаться: я в полном порядке, может быть, впервые в жизни.
— Смотри, куда прешь, ротозей, — беззлобно гаркнул задетый Хаскелем рабочий.
— Прошу прощения, — машинально ответил Верн и, крепче стиснув ручку видавшего виды портфеля, зашагал дальше.
На вершине холма он остановился перевести дух. Перед ним, как на ладони, лежал завод сантехники. Хаскель рассмеялся. Все позади. Ненавистный Ларсон навсегда вычеркнут из его жизни. Не будет больше тупой изнурительной работы, тяготившей его последние двадцать лет. С рутиной и скукой покончено раз и навсегда. Начинается новая жизнь. И Верн заспешил домой, победно улыбаясь.
День клонился к вечеру. Мимо проносились автомобили, возвращались с работы бизнесмены. Завтра, как всегда, служащие пойдут домой привычной дорогой, но Хаскеля в этой толпе уже не будет. Ежедневный кошмар больше не повторится!
Он добрался до своей улицы. Справа возвышался дом Эда Тилдона — нелепая громадина из стекла и бетона. Собака Тилдона выскочила из конуры и, гремя тяжелой цепью, облаяла Хаскеля. Он, как обычно, прибавил шагу.
