'Что-то не натурально выглядит твое смирение. Лично я бы не поверил'. Тоже мне, Станиславский.
-- Молодец! — Гретта вновь повернулась ко мне спиной. — Это правильное решение. Тогда нам нужно поспешить.
-- Только мне нужна гарантия, что с Артемом все будет в порядке.
-- За это можешь не беспокоиться. Сейчас самая главная проблема — Инкогнито. Он наверняка попытается перехватить тебя в тот момент, когда ты попытаешься пересечь Коридор Времени. Он уже убил двоих Воинов Судьбы и теперь вряд ли остановится перед чем-либо. Не верь никому.
-- Даже вам?
-- Ты имеешь на это полное право. Только заметь, в отличие от Инкогнито мы не причинили зла никому в этом мире, а вот за кое-кем уже тянется длинный кровавый след. Не только воины пали от его руки. На совести Инкогнито еще минимум пять совершенно ненужных смертей местных лирен. Подумай об этом, когда станешь делать окончательный выбор.
Я опустила голову и углубилась в мысли.
Море густого тумана, застывшее в своей неподвижности; безжизненная равнина, состоящая из серой пыли, камней и обломков разрушенных стен; ржавые, покореженные металлические трубы, прутья и обручи; почерневшие глыбы зданий — весь этот пейзаж, идеально подходящий для декораций какого-нибудь фильма ужасов, кошмарной реальностью предстал во всем своем удручающе-мертвом великолепии.
Впереди шла Гретта, уверенно ориентируясь в развалинах. Следом не отставала я, во все глаза рассматривая бывший Пункт 11. Последним плелся Артем. Все мои предложения о помощи он с негодованием отклонял, но не нужно быть врачом, чтобы понять, хорошо себя чувствует человек или плохо.
За последние десять минут никто не вымолвил и слова. Я, впервые в жизни, чувствовала себя скотом, идущим на бойню, что никак не способствовало моей общительности. Артем вообще непонятно как все еще мог передвигаться (я не профессионал, но, по-моему, у него все признаки сотрясения мозга), а уж разговаривать ему было и подавно проблематично. Что же касается Воина, похоже, она огорчена и озадачена происходящим. Что ж, на это, пожалуй, есть причины.
Когда мы проходили мимо серого продолговатого здания с огромной стеклянной витриной, я не удержалась и подошла к стеклу. Сквозь слой грязи и пыли, на котором можно было при желании рисовать многоплановые пейзажи, я разглядела в темном помещении странные широкие стеллажи, накрытые какими-то бело-серыми полотнами ткани. Между рядами этих привидений в простынях огромными кучами лежали рваные тряпки вперемежку с бумагами и непонятным серым веществом, похожим на пепел.
Оторвавшись от стекла, я окинула взглядом рассыпающиеся ступени крыльца и разбитые окна в домах. Да, нелегко поверить, что всего сутки назад на этом месте красовался тихий и уютный поселок городского типа, радующий бьющей в глаза зеленью и пестротой цветов. Как можно создать иллюзию целого города, да еще и с людьми? Подобное трудно даже представить.
'Это, правда, не так уж и просто, но вполне реально'. Снова ты? 'Можно подумать, у тебя так много вариантов, кто это мог быть'. Нечего слушать мои мысли. 'А то что?' Увидишь. 'О-о-о! Пытаешься меня напугать? Весьма забавно с твоей стороны'. Мог бы, кстати, предупредить, что из Пункта 11 нет выхода. 'Мне кажется, я только и делал, что говорил тебе об этом'. Если бы ты выражался менее завуалировано… 'Это я выражаюсь завуалировано? Ха-ха, ну ты меня насмешила!' Тоже мне, Царевна Несмеяна. 'Хорошо хоть, что не Иван Дурак'. Еще не вечер. 'В каком смысле?' Может, ты еще успеешь 'удивить' меня своими интеллектуальными способностями? 'Конечно, успею'. Что это за место?
Артем споткнулся и едва удержался в равновесном состоянии.
-- С тобой все в порядке? — Обеспокоено спросила я, обернувшись.
-- Аня, не задавай мне этот вопрос каждые пять минут, хорошо? Я же сказал, все нормально.
-- Как знаешь.
'Я могу рассказать целую историю на эту тему'. Тогда начинай, времени у меня достаточно. 'В каждом мире есть некоторые территории, где грань с псевдомиром едва ощутима, а местами эти два параллельных друг другу пространства и вовсе сливаются в нечто непонятное. При нормальных условиях перейти из реального в псевдомир может только тот лирен, в Сущности которого есть Клиадральное Зерно — этим термином мы обозначаем способность к совершению каких-либо Клиадральных воздействий. До этого момента все понятно?' Более чем. 'Замечательно. Так вот, в аномальной зоне пересечь границу между мирами может абсолютно любой лирен. Только для этого его сознание не должно быть ясным'. Почему? 'Потому что отсутствие Клиадрального Зерна значительно сокращает возможности лирена, я имею в виду не физические. Чтобы перейти из реального в псевдомир или наоборот, лирен, прежде всего, в своих мыслях должен допустить и принять факт возможности такового перехода'. То есть, проще говоря, поверить? 'Да, что-то в этом роде. Поверить и представить. В обычной ситуации никто не будет задумываться о чем-то большем, чем о событиях окружающей действительности. А если лирен, например, находится в состоянии алкогольного опьянения, то связь с реальностью частично теряется, сознание и воображение пускаются в пляс…' Я поняла, можешь не продолжать.
Артем снова оступился и, на этот раз, упал.
-- Гретта, нужно передохнуть.
-- Он потерпит, — отмахнулась женщина. — Мы уже практически на месте.
А что насчет Коридора Времени? 'Я считаю, что он находится в межпространстве. Во всяком случае, это многое объясняет'. Но Гретта сказала, что само существование межпространства считалось мифом. 'Э-э-э, но я уже доказал его существование, не так ли? А раз над аномальной зоной грань между параллельными мирами практически стерта, значит попасть в межпространство, а, следовательно, и в Коридор Времени, значительно проще именно здесь'. И ты устроил все ЭТО только для того, чтобы заманить меня сюда? Но зачем? Разве не проще было бы, не выезжая из Москвы… 'А ты согласилась бы отправиться со мной, находясь в Москве?' Нет, конечно. 'Вот причина номер один. Далее, у тебя есть Клиадральное Зерно?' Откуда я знаю? 'Вот именно. Ни я, ни Воины Судьбы его не видим, но чувствуем. А это еще не дает гарантии, что тебе удастся без последствий пересечь барьер. И это причина номер два. Продолжать?' Не надо. 'Между прочим, ты сейчас находишься на месте бывшего концентрационного лагеря'. Так Пункт 11 никогда не был городом? 'Именно. Твое первое впечатление тебя не подвело'. Но, насколько я вижу, на окнах нет решеток, а в любой уважающей себя тюрьме… 'Ты говоришь вовсе не о том. Пункт 11, а именно так на самом деле и наименовалось это место, не являлся обычной в твоем понимании тюрьмой. Сюда свозили не рядовых преступников: убийцы, воры и тому подобный сброд содержали в других лагерях. Тут же находили свой последний приют 'враги народа', благородные в своих помыслах, идеи которых можно назвать прогрессивными для общества того времени. Я имею в виду не известнейших оппозиционных деятелей, а тех, чьи имена остались лишь на пыльных пожелтевших страницах Прошлого. Для них не были нужны решетки в камерах. В принципе из лагеря и так невозможно было сбежать: конвой, посты на улицах, железный забор и дремучий лес, тянущийся одинаково далеко во все стороны горизонта — всего этого вполне достаточно для того, чтобы забыть и думать о возможности побега. Кроме всего прочего, пересекающие аномальную зону в бодрствующем состоянии в скором времени умирали самостоятельно. Ну или почти самостоятельно. Кстати говоря, еще в период существования СССР данной территорией интересовались некоторые исследователи — из-за высокого процента смертности сначала строителей, возводивших лагерь, а потом и заключенных. Затем, правда, все данные упрятали в архив'. Откуда ты это знаешь? 'Я всегда нахожу нужную мне информацию'. Даже если ради этого нужно убить лирена? 'Даже если ради этого нужно уничтожить целый город с лиренами.' Неужели ты не испытываешь ни капли жалости? 'Нет'. Ты чудовище! 'Возможно'. Как ты можешь так жить? 'С удовольствием'. Но нельзя же подобным образом относиться к окружающим. 'Кто сказал?' Ну, в обществе существуют нормы, мораль, закон, в конце концов. 'Я сам себе мораль и закон'. Ты не думаешь, что каждый лирен имеет право на существование? 'Если это так, пусть он борется за свое право'. Не все лирены равны по силе. 'Конечно. На этом утверждении и строится жизнь. Поэтому выживает лучший. Слабые либо склоняют перед победителем головы, либо выстилают ему путь собственными телами. Вот и все'.
