-- Но это невозможно! Владыка, я могу…
-- Сделай одолжение, Арлет, объясни мне, как в наше время, когда агенты Кальтиринта, тайные и явные, внедрены практически в каждый более-менее значимый мир, когда сотни людей занимаются исключительно тем, что якобы отслеживают любые перемещения ценных с точки зрения Клиадры предметов, когда огромные средства уходят в никуда, бесценная реликвия, Абсолютный Радужный Камень, редчайшая вещь в Веселес, как она оказалась в посредственном, практически полностью изолированном мире у самого обыкновенного лирена, не имеющего никакого права прикасаться к этому сокровищу, но носящего Камень, словно природный минерал, и даже не подозревающего о его свойствах? Как такое могло произойти?! — Аурелиус гневно встряхнул волосами и одним глотком опустошил бокал.
-- Прошу меня простить, владыка, — Арлет опустился на колени.
--…Яд мне нужен через двадцать минут, — юноша взял себя в руки и поднялся со стула. — Принимайся за работу прямо здесь и сейчас. О камнях подумаешь на досуге. Если таковой, конечно, предвидится в ближайшее время. Смотри, ничего не перепутай. В случае, если Механики не смогут оживить лирена, выпившего снадобье, ответишь Сущностью.
-- Конечно, владыка, — старик, не поднимаясь на ноги, склонил голову.
-- Да, завтра утром сократи вдвое отдел по отслеживанию Клиадрально-ценных объектов. Молодежь и ветеранов оставь, с остальными ты сам знаешь, что делать. Их Сущности должны быть направлены в Консервационный отдел. Пока.
-- Слушаюсь, владыка.
Аурелиус хмыкнул и направился к выходу.
-- Разрешаю тебе встать с колен и работать в более удобном положении, — бросил он напоследок.
-- Благодарю вас, владыка.
Юноша замер, чуть повернул голову в сторону, вздохнул и пошел дальше.
-- Некоторые последствия страха и боли не может исправить ни доброта, ни угроза, ни власть. Ни даже время… — еле слышно проговорил он.
***
-- И что теперь? — Бесцветным голосом спросила я, сидя на крыше фургончика и болтая ногами. — Путь к отступлению отрезан, как в прямом, так и в переносном смыслах, свернуть вправо или влево невозможно, а идти прямо — страшно.
-- Что, по-твоему, идти прямо? — Непонимающе нахмурился Артем, устало прислонившись спиной к железным воротам.
-- Принять действительность, — я подняла голову и подобрала ноги под себя. — Принять и понять. Как бы нам того ни хотелось, происходящее вполне реально. И если пару дней назад самой большой неприятностью для меня, например, был конфликт с Рептилией, а опасностью — нападение маньяка с ножом, то теперь приоритеты кардинально сместились. Когда-то я была уверена, что, заперев себя в квартире, окажусь в относительной безопасности. Но теперь… Выяснилось, что для некоторых… лирен ни стены, ни миры — далеко не препятствие, а причинять боль можно и без непосредственного физического контакта. Я на собственном опыте убедилась, что жизнь человека для этих лирен — ничто. И все же возврат к прежнему уже невозможен. Единственный путь, который нам остался, есть движение вперед. Нам придется смириться с тем, что теперь Жрецы Судьбы будут решать наше будущее.
-- Я не верю своим ушам, — Артем поймал мой взгляд. — Где та Аня, которую я знал раньше? Ты вот так просто сдашь себя в руки этих сумасшедших?
-- У тебя есть другие предложения? Если да, то поделись, наконец, ими, не тяни время.
-- Ну, а что говорил этот…
-- Аурелиус предлагал идти только мне, а не нам, забыл? А я тебя не брошу. Кроме того, у него на меня не менее корыстные планы, чем у Судьбы, так что нужно еще посмотреть, какое из этих зол больше.
-- Ты так спокойно рассуждаешь о том безумии, которое творится вокруг, что мне невольно становится страшно. А те слова, что ты периодически употребляешь, например, лирены, и вовсе сбивают меня с толку. Что такого произошло за то время, пока мы находились порознь?
-- Вряд ли это возможно объяснить, тем более, сейчас. Кстати, за нами уже идут.
-- Что? — Артем оторвался от ворот и подошел к машине.
-- По-моему, скоро к нам пожалуют Воины, точнее, Гретта собственной персоной. Не думаю, что за наш неудавшийся побег она погладит нас по головке.
-- Откуда ты это знаешь?
-- Про Воина-то? Татуировка, та, что на спине, неприятным образом напоминает о себе.
-- Чего-чего на спине?
-- А, я же тебе не сказала. Мне вкололи какую-то дрянь, и теперь где-то в районе лопатки в левой части спины красуется так называемый Знак. Хотя, что я говорю, лучше один раз увидеть…
Я спрыгнула с крыши фургона, повернулась к Артему спиной и частично стянула водолазку.
-- Ого! Это же… Да тут… Черт!..
-- Эта штука живая. Я чувствую, как те жгутики медленно, но движутся у меня под кожей. А когда Воин Судьбы захочет, я испытываю боль, не идущую в сравнение ни с чем. И прямо сейчас контуры восьмиугольников словно впечатываются мне в кожу, как будто некто вдавливает в спину раскаленный металл. Но это, на самом деле, ерунда, потому что настоящее веселье начнется тогда, когда Гретта найдет нас здесь. В этом случае я, скорее всего, вообще больше не встану на ноги. Никогда.
-- Аня, прошу, перестань так говорить.
-- Прости, но я просто обрисовываю ситуацию.
-- Почему ты думаешь, что сюда придет именно Гретта?
-- Так сказал Аурелиус.
-- Что?.. Но как?..
-- Оказывается, он каким-то образом передавал и продолжает передавать мне свои мысли. Я слышу его слова, как если бы он стоял у меня за спиной, но так бывает не всегда. Вот минуту назад, например, Аурелиус сказал, что скоро за нами придет Гретта.
-- Этот убийца залез в твою голову?
-- Ну, что-то вроде этого.
-- И что еще он говорит.
-- Много чего. Если в двух словах: я в любом случае окажусь у него, поэтому сопротивление бессмысленно.
-- Пусть Аурелиус только попробует тебя и пальцем тронуть!
-- Артем, не нужно громких фраз. Ни ты, ни я, но кто-либо другой не сможет ничего против него сделать.
-- Черта с два!
-- Ты просто не представляешь, насколько он могуществен!
-- Да? А мне плевать! В мире нет всесильных и всемогущих, пусть он рассказывает свои басни кому-нибудь другому.
-- Аурелиусу стоило только подумать — и нас уже не было бы в живых. Но я нужна ему. И Судьбе. Вот только ни та, ни другая сторона почему-то не хотят мне объяснить, из-за чего весь сыр-бор, и для чего устраивалось это театральное представление.
-- Ты изменилась, Аня. Очень сильно. Я не узнаю твою манеру излагать мысли. Ты говоришь совсем по-другому, не так, как раньше. Такое ощущение, что тебе кто-то диктует предложение за предложением. И они меня очень беспокоят, даже пугают.
