— Хотя бы потому, что людей ты любишь куда больше, чем вампиров. И не пытайся прочитать мои мысли — это невозможно. Ты всегда знал только то, что я тебе показывал.
— Я чувствую себя жертвенным бараном…
— Иногда это полезно, — Серегй Викторович подбадривающее улыбнулся. — Говорят, без ошибок не бывает развития. Хотя у тебя ошибок не было. Просто я немного обманул тебя, уж прости: хотел присмотреться получше.
— Я не в обиде, — промямлил я, опуская глаза. Интересно, кого я решил надурить?
— Я знаю. Завтра займемся твоим развитием. Теперь все будет честно.
— На самом деле я буду тебя больше мучить, чем учить, — произнес Сергей Викторович, с комфортом развалившись на диване в своем кабинете. Мне он любезно предложил один из стульев. — Уж извини, не могу отказать себе в этом удовольствии: не часто выпадает возможность безопасно поизгаляться над вампиром. К тому же, чем жестче тренировки — тем легче будет потом. Увы, но все телепатические умения развиваются только через практику. Либо ты начнешь соображать, что нужно делать, либо пошлешь меня к чертовой матери.
Дроботецкий немного подумал и стонущим голосом сообщил:
— Судьба.
На меня его излияния мало повлияли. Как сидел — ушки на макушке — так и сижу. Жду, что дальше будет.
— Главное, что надо усвоить: дело не в мышцах. Тем более в мозгу их нет. Зато там есть ряд нужных нам зон. Важнейшая из них — волевой центр, отвечающий за принятия самостоятельных решений. Поскольку любая сознательная деятельность связана с использованием волевого усилия, пусть и в незначительной мере, нам нужно… мм… «обучить» твой волевой центр новому типу действий. Только так твое сознание овладеет тем, что ты уже знаешь инстинктивно. Доступно излагаю?
— Не очень, — сознался я, начиная ерзать на стуле в ожидании таинственной практики. Вот только никак она не начнется!
— Не страшно, — вздохнул Дроботецкий. — Хотя обидно. Ну, к стенке прижмет — додумаешь все остальное. Защищайся.
Я встал и зашагал по комнате.
— Сядь на стул! — потребовал Дроботецкий.
Я продолжал шарашиться взад-вперед.
— Сядь на стул! Это твое задание!
Извините, Сергей Викторович, когда у вас руки-ноги сами по себе двигаться начнут, тогда посмотрим, до стула ли вам будет?! Даже сказать это не получилось. Я запаниковал.
Тело остановилось возле дивана и, согнувшись в полупоклоне, дерзко отставило филейную часть. Дроботецкий иного предложения ждать не стал и от души хватил по ней подушкой.
Мне это не понравилось. Тело дрогнуло, но осталось в прежней позиции. Твою мать! Да в чем дело-то?!
— Защищайся! — гаркнул охотник, замахиваясь для повторного удара.
Я рывком выпрямился. От толчка подушки качнулся вперед, и чтобы не врезаться лицом в шкаф, вскинул руки. Поправка: руки мне не подчинились. Ой…
Удивительно, какую форму может принять стафленый ф смятку нос. Фременно, рафумеется.
Напрягшись, я отодрал себя от шкафа. Подволакивая норовистые ноги, подошел к стулу. Сел. Устало, но с торжеством взглянул на шефа:
— Задание выполнено.
— Детский сад! — заявил тот. — Ясельная группа, если быть точным. Будем взрослеть дальше?
Я согласно кивнул. Интересно, чем еще он собирается меня озадачить? Вряд ли чем-то сверхсложным: общий принцип сопротивления я уже уяснил.
— Ты так думаешь? — в глазах Дроботецкого бушевали веселые искорки. — Ясельная группа, жесткий вариант. Защищайся!
Я вскочил со стула и, наклонив голову, аки бык на корриде, понесся на выход. Дверь меня не остановила, но пред внезапно выросшей стеной удалось затормозить. Касание было легким, почти нежным.
Пританцовывая, я вернулся в кабинет, где, сам себе поражаясь, начал исполнять диковинные па. Мимоходом подобрался к выходу и прикрыл дверь.
— В тебе погиб великий танцор! — саркастически донеслось со стороны дивана.
Щас!! У меня на ногах пудовые гири, пудовые гири у меня на ногах. Мои ноги приклеены к полу. Нет, лучше прибиты гвоздями! Мои ноги прибиты гвоздями! Куда!!! Дернувшаяся было вверх нога замерла и тихонько ушла вниз.
— Главное — не что делаешь, а как делаешь, — словно издалека донесся спокойный голос шефа. — Запоминай, фиксируй, учись.
Меня вновь понесло к порогу. Сосредоточившись на ощущениях, я не успел остановиться — хотя мог бы! — и, склонив голову, уже во второй раз распахнул дверь лбом.
В коридоре остановился и начал танцевать. Все так же пританцовывая, развернулся — и двинулся обратно.
Пусть так! Я запоминал ощущения. Анализировал их, самым настоящим образом учась у своего тела. Продолжая наблюдать, начал сопротивляться. Ага!
Тело развернулось, собираясь устроить небольшую пробежку по коридору. Усмехаясь через силу, я подвел себя, дрожащего, к стулу, на который, облегченно выдохнув, и плюхнулся.
— Молодец! — удовлетворенно сказал Сергей Викторович. — Учить вампиров — одно удовольствие. Впрочем, у них умение — в крови. Защищайся!
Опять??
Я НЕ ЗНАЛ, КАК ОТ ЭТОГО ЗАЩИЩАТЬСЯ. Больше всего атака напоминала жгучий, разъедающий мозг огнепад.
…Очнулся я на полу.
— Слабенько, — констатировал Дроботецкий. — Что-то нынешние вампиры измельчали.
Сам дурак!
— Кеша, все, что с тобой происходит — это иллюзия. Ну, не совсем иллюзия. Но пока считай так — будет проще. На воображаемый огонь можно ответить воображаемым зонтиком, морем, целым океаном вокруг тебя. Ставь крепостные стены, не стесняйся. Главное — не правдоподобность барьера, а желание сопротивляться. Понял? — дождавшись утвердительного кивка, мой мучитель добавил. — Защищайся.
Я решил отгородиться зонтиком. Первое время получалось слабо, но затем — вдруг понял: все еще держусь. Воображаемая защита тут же поднялась выше, рассекая огненный поток, отодвигая его в стороны. Держать оборону было нелегко, тем более, что огнепад стал вдруг более плотным, все сильнее ударяя по щиту. Долго мне не выдержать.
Атака внезапно прекратилась.
— Достаточно, — подвел итог учитель. — Мозг тоже нуждается в тренировке. Опасно наваливаться сразу.
Опасно наваливаться? А он что делал, в бирюльки игрался?
— Вот именно, — подтвердил шеф. — Серьезно я за тебя еще не брался. Но скоро…
Если б он был хищником, точно б облизнулся. А так — просто мечтательно закатил глаза к потолку. Ууу, садист!
— Сам дурак, — все с тем же эйфорическим выражением лица отозвался Дроботецкий. — Для тебя же стараюсь.
С этим я спорить не стал. Поднял свое бренное тело с пола и даже нашел толику сил, чтобы отряхнуться.
