«Почти, — мысленно посетовал я. — Все время это говорите! А прогресса нет!»
— Есть, — уверенно возразил Сергей Викторович. — И еще какой! Но сражаться с вампирами тебе еще рано. Так что потерпи немного.
«Сколько мне так стоять?»
— Еще минут пять. Самое время заняться самообучением. Защищайся!
Легко говорить «Защищайся», если в запасе такая мысленная броня, которая лично мне только грезилась — причем буквально. Охотник кружил вокруг меня — щипок здесь, толчок там — а я был бессилен. Мои тяжеловесные плюхи, казалось, им даже не замечались.
— Грубо, — рек учитель, остановившись предо мной. Подумал и еще раз потянул многострадальный нос. Удовольствие доставляет, что ли? — Грубо, а потому глупо. Ты что делаешь?
Я преданно ел начальство глазами и ничего не отвечал. Убедившись, что ответа не последует — а читать мои мысли без борьбы он уж не мог — телепат ответил сам:
— Ты бьешь из катапульты. В лучшем случае, пользуешь пращой. Мощность хорошая, а результат никакой. Почему? Потому что забываешь целиться. Ты, чтобы в лифт попасть, бьешься с размаху о его двери? Или предпочтешь нажать кнопку рядом?
Я ждал продолжения.
— Головой работать не пробовал? — издевательски поинтересовался Дроботецкий. — Пора начинать.
«Да… пошел ты! Учитель нашелся, строишь тут из себя!..»
Правая рука дернулась и с силой хлопнула меня по лбу.
— Сам виноват, — спокойно пояснил охотник. — Потерял самоконтроль и стал беззащитен. Держи эмоции в узде. Если я тебя злю, то делаю это специально. Иногда это помогает тебе мобилизоваться. Иногда тренирует волю. Вот тебе задачка: у вампира полностью парализовано тело, зато работоспособен мозг. За счет последнего можно оборонять себя и даже атаковать. Спрашивается, если тело парализовано, как возможно такое?
Правая рука сделала повторный заход. Голова протестующе загудела.
— Задача ясна?
«Ясна… В самом деле, как?»
— Ну, ты тут развлекайся, а я пойду пока чай попью.
Учитель плотно прикрыл дверь за собой. Оставил думать.
На первый взгляд, парадокс казался неразрешимым и, если бы это произошло не со мной, ни за что бы не поверил. Однако же факт имел место…
Можно предположить, что Сергей Викторович просто внушил мне эти удары, но телепатическая защита была на месте. Следовательно, это предположение не подходит.
Получается, что Дроботецкий каким-то образом эту самую защиту обошел; причем сделал это так, что я ничего не почувствовал. Если учесть мою неопытность — это возможно. Идем дальше.
Телепат захватил контроль над нервными центрами, отвечающими за движение руки. Опять-таки без моего ведома? Маловероятно, но возможно. Отвлек мое внимание и тихонечко так, осторожно, партизанскими тропами пробрался к цели. Допустим. Дальше начиналось самое интересное: взял да и двинул рукой, которая в тот момент двигаться не могла в принципе. Что, задействовал внутренние источники энергии?
Я рассматривал эту проблему со всех сторон, но решение не находилось.
Оцепенение постепенно прошло. Усевшись на стул, я поскреб лоб, надеясь, что этот нехитрый прием поможет. Увы!
Дроботецкий застал меня расхаживающим по комнате, нервно шевелящим губами.
— Есть только одна версия, — сознался великий мыслитель. — Больше ничего в голову не приходит.
— Ну, хоть что-то, — подбодрил Сергей Викторович, привычно укладываясь на диван. Любит комфорт мужик, хоть и расслабляется не слишком часто. — Так какая мысль тебя посетила?
— Похоже, вы мне все внушили. На первый взгляд, действующая телепатическая защита опровергает это предположение, но… Вы могли просто стереть из моей памяти все лишнее.
— А защита? — заинтересованно полюбопытствовал телепат.
— А защиту я восстановил позднее, повинуясь программе, которую вы оставили в моем подсознании, — я взглянул на шефа так, как обычно смотрят на экзаменатора. Собственно, ситуация ничуть не отличается.
— Элегантно, — хитро улыбаясь, признал Дроботецкий. — Идея шикарная, хоть и противоречит действительности. Частично.
Донельзя расстроившись, что не угадал, я, тем ни менее, приободрился, услышав последнее слово.
— Я не взламывал твою защиту. Здесь ты ошибся…
Он сделал паузу, позволяя лишний раз все обдумать. Наверное, признание собственной непреодолимой тупости все же появилось на моем лице, потому что Сергей Викторович решил объясниться до конца:
— Казалось бы, если стоит барьер, как можно что-то внушить или заставить сделать? И все же — я внушил. Для этого мне не понадобилось рушить стену, которой ты себя окружил. Я просто прошел сквозь нее. Или, если тебе угодно, сделал подкоп. Разница только в произношении.
Чего сделал? Представляю, как я стал выглядеть: челюсть отвалилась, нервно трясется, в глазах мольба о пощаде, над перегруженным сосудом мыслей вьется энергетический дымок… Буду предлагать людям изобразить все это перед зеркалом. Народу понравится.
Дроботецкий внимательно наблюдал за моими тщетными потугами разобраться. Потом ему надоело — а, может, просто пожалел, — так или иначе, решил объяснить нормально:
— Знаешь, как работает мозг?
— Ну… электрические разряды там…
— Электрические заряды, движущиеся по аксонам, — поправил учитель. — Но нас сейчас интересует не физика, а биоэнергетика. Хотя — на глубоком уровне — это одно и то же. Ну, не важно. Твоя телепатическая защита работала только против одного чужеродного пришельца — мысли. Мысли — как некоего информационного сгустка. Я взял тебя эмоциями, заразил переживаниями. Заранее подготовил твое «воспоминание», а потом быстро, чтобы ты ничего не заметил, переслал готовый эмоциональный пакет.
— Но, даже если и так, там все равно была информация.
— Верно. Но это была совсем не та информация, от которой ты защищался. Тебе предстоит выработать своеобразного внутреннего сторожа, который будет фиксировать любые внутренние изменения, потому что в каждом из них может прятаться твое поражение. Защищайся!
Он гонял меня снова и снова, доводя до изнеможения, почти не давая передышки. Скоро я начал делать все просто автоматически.
Теперь я мог почувствовать его приближение без усилий. Все получилось как бы само собой. Словно шевельнулось что-то внутри, складываясь в ранее не виданный, но знакомый рисунок. Я знал о нем еще до того, как скрипнул снег, примятый спрыгнувшим сверху телом. Ну что за страсть к драматическим эффектам?
Он молчал. Выглядит чуточку усталым. На лбу появилась еще одна морщинка. Но дышит легко, размеренно. Знает, что я пришел к своему дому? Ждет, пока заговорю первым? Начало, которое могло значить все, что угодно: от военной хитрости до состояния крайнего утомления. Что ж, мне не трудно…
