«И что-нибудь еще?» — Оттилия шаловливо покосилась на нового знакомого.
«Но разве это возможно? — спросил Хетцель. — Я говорю, конечно, о посещении лазарета».
«Конечно, возможно, — отозвалась Оттилия, — потому что ключ от лазарета у меня».
«Доктор Льювиль не станет возражать?»
«Даже если бы он стал возражать, что с того? Это не его дело».
Более чем дружелюбно подхватив Хетцеля под руку, Оттилия повела его вверх по склону. Небо пылало звездами, ветер вздыхал в кронах махорочных деревьев. Беспорядочная кривая цепочка тусклых огоньков, мигавших отражениями в воде, отмечала «Таверну Донгга» на конце причала, где гирлянды красных и зеленых лампочек обещали жаждущим возможность промочить горло.
Лазарет находился прямо напротив простого беленого коттеджа доктора Льювиля. «Вот мы и здесь! — объявила Оттилия. — Единственная амбулатория в Масмодо — и, судя по отзывам, не такая уж плохая».
Вынув из кармана блузки небольшой цилиндр, Оттилия прикоснулась им к пластинке для считывания кодов. Дверь открылась. Оттилия включила свет: «Это приемная — достаточно приличная, но тут нет ничего интересного. Росписи на стене я сама нарисовала».
«У вас есть вкус», — похвалил Хетцель.
«Спасибо. Здесь регистратура, а помещения для обследований — вон там. А здесь был личный кабинет доктора Дакра. Его бумаги и архивные записи удалили, конечно, но все остальное…» — Оттилия сделала неопределенный жест рукой.
Хетцель зашел в кабинет, чтобы рассмотреть фотографии, висевшие на стене: «Кто эти люди?»
Оттилия прошлась вдоль стены, поясняя, в меру своих возможностей, каждую из изображенных сцен: «Это мой отец и мы, четыре девочки — все мы тогда были очень молоды… А! Только взгляните, какая я была наивная и доверчивая! Милый ребенок, не правда ли?… А вот у нас доктор Дакр и его пациент-арш, Сабин Крю. Смотрите, как его ужасно изуродовала морская бестия!»
Хетцель увидел торс арша, лежащего с неподвижно выпученными глазами на больничной койке. Рядом стоял, самодовольно усмехаясь, доктор Форенс Дакр, явно убежденный в том, что жалкие останки, возвращенные им к жизни, могли вызывать только трепетное почтение. Хетцель спросил: «Что случилось с Сабином Крю после операции?»
«Трудно сказать. Арши не терпят инвалидов и уродов. Скорее всего, его утопили. Импи, наверное, это известно лучше всех. Вот самая роскошная из комнат для обследования пациентов — не желаете ли взглянуть?»
«Не хотел бы тратить время зря, — отказался Хетцель. — Меня больше интересует аппаратура».
«Они заперли дверь!» — пожаловалась Оттилия. Несколько раз раздраженно попытавшись повернуть ручку двери, ведущей в экзаменационную палату, она распахнула дверь комнаты напротив: «Загляните сюда — здесь тоже неплохо».
«Одно больничное помещение мало отличается от любого другого, — заметил Хетцель. — А где тут операционная?»
«Здесь! — Оттилия провела его в зал, занимавший добрую половину лазарета. — Что вы об этом думаете?»
Хетцель, ожидавший увидеть пару скромных медицинских аппаратов, с изумлением оглядывался по сторонам. Зал был разделен на несколько секций — в каждой находился явно дорогостоящий специализированный механизм. Услышав удивленное ворчание Хетцеля, Оттилия понимающе кивнула: «Взгляните на эту штуковину — не знаю, как она называется, но ее используют во время операций. Хирург даже не приближается к пациенту, он стоит вот здесь, в кабинке. На голову он надевает вот эту маску с контактами — наклоняя голову вперед, он увеличивает изображение, поднимая голову — уменьшает. Его пальцы и руки вставляются в эти перчатки с раструбами — движениями пальцев он управляет миниатюрными инструментами, а нажатиями педалей выбирает оборудование. Пользуясь четким увеличенным изображением и плавно перемещая инструменты никогда не дрожащим захватом, хирург может уверенно выполнять самые сложные операции. Если требуется закрытая операция на внутреннем органе, врач погружает в организм пациента маленький зонд и перемещает его через желудок и кишки сфокусированными магнитными лучами. Тем временем зонд передает изображение того, что видит. В любом месте врач может остановить зонд и впрыснуть лекарство, нагреть участок ткани или прооперировать орган или сосуд миниатюрными инструментами, после чего зонд извлекается из тела».
«Чудесно! — откликнулся Хетцель. — А этот аппарат?»
«Мне говорили, что он позволяет делать глазные операции — индексировать и пересекать оптические нервы между сетчаткой и мозгом, с целью дальнейшей пересадки глаза».
«Достопримечательно! А этот?»
Оттилия хихикнула: «Это компрессор, помогающий матери рожать». Она пояснила, в общих чертах, действие механизма.
«Очень изобретательно. А здесь у нас что?»
«Ох, давайте не будем говорить об этих головоломных машинах», — отмахнулась Оттилия. Она стремительно приблизилась, и Хетцель оказался зажат между стеной и больничной каталкой. «Как приятно встретить понимающего, сочувственного человека! — ворковала толстуха. — Иногда мне кажется, что жизнь пролетает мимо зря, день за днем…»
Ее прервал повелительный стук в дверь. Хетцель воспользовался случаем ускользнуть из западни. «Кто там?» — раздраженно откликнулась Оттилия.
«Зерпетта. Это ты, Оттилия? Что ты там делаешь посреди ночи?»
Оттилия бросилась к двери, но Хетцель опередил ее и распахнул дверь: «Заходите, заходите!»
Зерпетта зашла в операционный зал, жмурясь от яркого света: «Чем вы тут занимаетесь?»
«Я осматриваю лазарет. Доктор Льювиль все еще не спит?»
Зерпетта отступила в дверной проем. Заглянув ей за спину, Хетцель заметил на веранде сутулый худощавый силуэт, бледно озаренный светом из внутреннего помещения. Протиснувшись мимо Зерпетты, Хетцель вышел из лазарета, пересек улицу и встал у подножия лестницы: «Доктор Льювиль?»
«Молодой человек, я больше не практикую и не даю интервью. Я не хочу с вами разговаривать», — у старика был низкий, заунывный, хрипловатый голос.
«Тем не менее, — возразил Хетцель, — вы человек и, предположительно, человек не безответственный. Я стараюсь установить местонахождение Форенса Дакра и, хотя бы просто из вежливости, вы могли бы сообщить мне его адрес».
Серое лицо пригнулось ближе, мутно-серые глаза уставились на Хетцеля: «Кто вы такой? Что вам нужно от доктора Дакра?»
«Меня зовут Майро Хетцель. Мое имя ничего для вас не значит. Я — частный детектив. Форенс Дакр нанес ущерб моему клиенту. Я желаю возместить этот ущерб».
