«Скажу вам одно — и ничего больше. Доктор Дакр — блестящий специалист. Он произвел здесь большое впечатление, после чего уехал из Масмодо. Он никому не говорил, куда направлялся и что намеревался делать дальше. Он не оставил никакого адреса, и никто из нас не получал никаких сведений о том, где он мог бы теперь находиться. Это все, что я могу вам сообщить».
Хетцель смотрел вслед шаркающей сутулой фигуре, скрывшейся в коттедже. Зерпетта тоже тихонько проскользнула в коттедж. Медленно обернувшись, Хетцель обнаружил, что остался один. Почувствовав уклончивость нового знакомого, Оттилия тоже сочла нужным удалиться.
Спустившись по главной улице мимо гостиницы к набережной, Хетцель осторожно оценил обстановку, после чего прогулялся по шаткому причалу к «Таверне Донгга», откуда доносились звуки электрических струнных инструментов, сопровождавшиеся гортанными, притворно эмоциональными завываниями. Хетцель зашел в таверну.
Арши — не меньше дюжины — сгорбились над чугунными горшками с пивом. За стойкой бара стояла Импи, апатичная и отчужденная.
Хетцель приблизился к углу стойки, и через некоторое время Импи соблаговолила взглянуть в его сторону.
«Да, сударь?» — спросила она голосом черствым, как прошлогодняя корка хлеба.
«Я был бы не прочь выпить еще кварту ромового пунша, — сказал Хетцель, — несмотря на то, что ваша сестра о нем не слишком высокого мнения».
Импи подняла невидимые брови: «Оттилия? Что она понимает в таких вещах?»
«Надо полагать, ничего. Порой она выражает весьма необычные мнения».
Импи отвернулась и фыркнула: «Удушающая лавина неприкрытой женственности — так кто-то когда-то о ней отозвался».
«Ее привязанность может носить сокрушительный характер, — согласился Хетцель. — Кто такой Сабин Крю?»
«Один из аршей. Почему вы спрашиваете?»
«Арш? А, ну тогда ладно».
Импи перегнулась через стойку, ее глаза сверкнули: «Что вы имеете в виду? Что значит — тогда ладно?»
«Ничего, по сути дела. Надо полагать, доктор Дакр был впечатляющим хирургом. Если бы Сабин Крю не умер…»
«Кто сказал, что Сабин умер?»
«Разве не так? Доктор Дакр все еще его навещает?»
«Откуда мне знать?» — вызывающе спросила Импи.
«Мне дали понять, что вы хорошо знали и доктора Дакра, и Сабина Крю».
«Я не знакома ни с какими аршами».
«Разумеется. Но как Сабин Крю умудряется теперь добывать себе средства к пропитанию?»
«Об этом вам придется спросить его мать».
«Оттилия сказала, что за ним ухаживает доктор Дакр».
«Ха! — смех Импи был воплощением презрения. — Что она понимает?»
«Значит, мать Сабина не живет вместе с вами?»
На лице Импи отобразилась любопытная смесь эмоций — в ней боролись удивление, ярость, недоверие: «Вы что, с ума сошли? Почему вы говорите такие глупости?»
«Прошу прощения, — смутился Хетцель. — Я чего-то не понял. Сказать по правде, я не слишком прислушивался к…»
Лицо Импи сморщилось от гнева: «Мать Сабина Крю зовут Фарукас. Она живет в пятнадцати километрах дальше по берегу. Ступайте туда сами! И все увидите!»
«Очевидно, я в чем-то ошибся. Где можно было бы найти доктора Дакра? Если я смогу его увидеть, я во всем окончательно разберусь…»
«Вы и ваш доктор Дакр! — завопила Импи и разбила бутылку о прилавок. — И вы, и он можете…»
Хетцель поднялся на ноги и покинул «Таверну Донгга». Многоэтажная тирада Импи постепенно затихала по мере того, как он возвращался по причалу на берег.
Утром Фрайцке подала Хетцелю завтрак в ресторане гостиницы. Хетцель решил, что девушка, скорее всего, ничего не знала о Форенсе Дакре — в конце концов, теперь наступила очередь Зерпетты. Он пересек затененную деревьями улицу, зашел на почту и отправил телеграмму Конвиту Кленту на виллу Дандиль в Юнисе близ Кассандера на Фессе:
Я обнаружил весьма запутанную ситуацию, но смогу разобраться, в чем дело, в течение нескольких следующих дней. Результаты, по меньшей мере в том, что относится к вашим интересам, все еще невозможно предсказать определенно. Буду держать вас в курсе.
Спустившись по главной улице на набережную, Хетцель вышел на причал и задержался, рассматривая рыбацкую лодку с планширями, расписанными красными, белыми и черными аршскими символами.
В кокпите сидел на корточках арш в свободной белой рубахе и черных штанах, закреплявший новый водозащитный порог вокруг люка.
«Ваша лодка сдается в аренду?» — спросил Хетцель.
Арш поднялся на ноги и, вытирая руки о штаны, осторожно рассмотрел Хетцеля: «А куда вы хотели бы плыть, мернер?»[9]
«Я хотел бы проплыть километров пятнадцать-двадцать вдоль берега — может быть, до самого „Бара Тинкума“. Вас это затруднит?»
«Не особенно. Тогда спускайтесь в лодку, мернер, и поехали».
«Не спешите. Мы еще не договорились о цене».
Переговоры длились несколько минут, но в конечном счете Хетцель спрыгнул в лодку.
Преобразователь энергии вздохнул, захваченная электромагнитным полем вода заструилась вдоль приводных пазов под кормой; маневрируя среди причалов, лодка обогнула волнолом и выскользнула навстречу ленивым валам Всемирного океана. «Теперь куда, мернер?» — спросил арш.
«Я журналист, — пояснил Хетцель. — Мне поручили написать статью о докторе Дакре и его работе. Вы с ним знакомы».
«Нет, не знаком».
«Как насчет Сабина Крю — вы его знаете?»
«Его следовало утопить. Ухаживать за полутрупом неправильно, это навлечет беду. Можете так и сказать своим читателям».
«Обязательно об этом упомяну, — пообещал Хетцель. — Говорят, что теперь Сабин Крю живет со своей матерью, Фарукас».
«Я был в таверне, когда Импи вам об этом сообщила, — заметил рыбак. — Она много чего наговорила и продолжала говорить еще долго после того, как вы ушли».
«Она умеет красочно выражаться, — согласился Хетцель. — Так что отвезите меня к дому Фарукас».
«Как вам угодно».
Лодка плыла мимо белых песчаных пляжей, наклонившихся к воде кокосовых пальм, сиреневых и розовато-лиловых ганджей, розовых хорджиан, тянувшихся на десятки метров лиан с большими белыми цветами, напоминавшими раструбы валторн. Лодка скользила то по лазурно-прозрачному мелководью, то над темными синими глубинами; перегнувшись через борт, Хетцель мог наблюдать за всевозможной морской живностью — на подводных камнях шевелились существа, похожие на белые перчатки с черными напалечниками; искристые голубые иглы сновали из стороны в сторону, одновременно останавливаясь; мимо проплыла снежно-белая трехметровая рыбина с расширяющейся, как лезвие топора, клиновидной головой полутораметровой ширины; из-под скалы выползала тварь, которую рыбак назвал «морским скелетом» — нечто вроде решетчатого пятиметрового скорпиона с клешнями на обоих концах; пугливо спасались от лодки бесчисленные стайки мелкой рыбешки.
