— Как и все здесь, — просто ответил Габриель. — Проснулся, открыл глаза и… я возле реки на берегу.
— Не верю. — Комиссар патрулей встал из-за стола — за поясом у него Габриель увидел револьвер. Стоило начальнику щелкнуть пальцами, как помощник принес второй стул, поставив его рядом с Габриелем. Сев ближе к Страннику, комиссар наклонился и прошептал: — Говорят, что в конце концов останется группа избранных, которых спасет божественная сила. В моих интересах эти слухи поддерживать. Но я верю, что мы будем убивать друг друга снова и снова, снова и снова — до конца дней. А это значит, что я здесь — навсегда. Или пока не найду способ отсюда выбраться.
— Есть еще города кроме этого?
— Разумеется, нет. Пока небо не потемнело, вниз по реке были видны другие острова, но, думаю, там свой ад для людей из других культур и исторических эпох. Однако в одном острова едины: они суть места, где люди обречены страдать вечно.
— Позвольте обследовать остров, и я поищу выход.
— О, ты поищешь, я знаю. — Встав со стула, комиссар снова щелкнул пальцами. — Особое кресло сюда, будьте добры.
Один из помощников выбежал и вернулся, катя перед собой старинное кресло-каталку из гнутого дерева; сиденье было из ивовых прутьев, а колеса имели резиновые покрышки. Сняв с Габриеля наручники, волки усадили его в кресло, привязав за запястья и лодыжки к раме нейлоновым шнурком и проводами. Комиссар наблюдал за этим, время от времени говоря, чтобы добавили узлов.
— Вы же здесь главный, — сказал Габриель. — Почему не остановите убийства?
— Я не могу избавить людей от гнева и ненависти. Могу только направлять эти чувства в нужное русло. Я уцелел, потому что умею определять врагов — дегенерирующие формы жизни, которые должны быть истреблены. Сейчас, например, мы охотимся на тараканов, которые прячутся в темноте.
Комиссар спустился со сцены. За ним, толкая кресло-каталку с Габриелем, шел блондин. Снова они прошли по школьному коридору на первом этаже. Волки, завидев комиссара, опускали головы. Если комиссару случалось увидеть малейший намек на неповиновение, объект недовольства немедленно становился врагом.
В конце коридора, у задней двери комиссар достал из кармана ключ и отпер замок.
— Жди здесь, — велел он блондину, а сам покатил кресло с Габриелем дальше — в большую комнату, где рядами были выстроены зеленые металлические шкафы для документов. Часть ящиков отсутствовала, а их содержимое валялось на полу. Глянув на бумаги, Габриель понял, что это — контрольные работы, тесты с оценками и учительскими пометками. Некоторые из бумаг темнели от крови.
— В этих шкафах — школьные документы. На острове детей нет, но в первое утро здесь была самая настоящая школа. Мы нашли мел, бумагу, карандаши, ручки и консервы в столовой — мелкие детали, чтобы повысить уровень жестокости. Мы разрушили не какой-то там воображаемый город, нет. Мы разрушили реальное место со всеми мелочами вроде светофоров, кафе…
— Вы за этим привезли меня сюда?
Комиссар толкал кресло дальше мимо шкафов. Из стены торчали две трубы-факела, но света не хватало, в комнате было темно.
— Я не случайно выбрал своей штаб-квартирой школу. Все истории о пришельцах связаны с этой комнатой. Есть в ней что-то особенное. Пока не знаю, что именно, но есть.
Они достигли центральной рабочей области, куда были свалены столы, подносы и металлические стулья. Пошевелиться Габриель не мог, но головой вертеть получалось. Он оглядывался по сторонам, ища кусочек бесконечной темноты — выход, через который можно будет вернуться в Четвертое измерение.
— Если пришельцы как-то проникают сюда, должен быть и выход. Где он, Габриель? Скажи, ты обязан.
— Не знаю.
— Ответ не принимается. Послушай внимательно: на данном этапе ты — либо моя единственная возможность выбраться отсюда, либо угроза моей жизни. И, знаешь, так получается, что у меня нет ни времени, ни желания гадать, который из вариантов приемлем. — Достав из-за пояса револьвер, комиссар приставил дуло к голове Габриеля. — В барабане три патрона. Наверное, последние три патрона на всем этом проклятом острове. Не хотелось бы потратить один на то, чтобы тебя застрелить.
Купленный в Нью-Йорке револьвер Майя не выбросила, все таскала с собой, а потому нечего было и думать возвращаться в Лондон самолетом. Арлекин добиралась из Ирландии сначала на сельском автобусе, потом на пароме и наконец — поездом. Посреди ночи она прибыла на вокзал Виктория, толком не зная, куда идти. Габриель обмолвился, будто собирается найти Свободных бегунов. Значит, Винный дом. Хоть бы Джаггер и его друзья подсказали, где искать Странника.
Она перешла по мосту через Темзу и направилась вверх по Лэнгли-лейн к Боннингтон-сквер. В этот поздний час на улицах было пусто. Только в окнах, в темноте комнат, виднелось мерцание телеэкранов. Майя прошла мимо обновленных домов с террасами, мимо краснокирпичной школы, построенной в викторианскую эпоху и позднее переделанной в многоквартирный дом для состоятельных. В таком соседстве Винный дом смотрелся, словно старик в окружении богато одетых банкиров и адвокатов.
У шестифутовой каменной стены, окружающей сад Винного дома, Майя ощутила резкий запах, будто жгли мусор. Арлекин выглянула из-за угла дома. Никого — ни на тротуаре, ни в парке на скамейках. Однако на окраине квартала стоял припаркованный фургон для доставки цветов. В машине сидел человек. Вряд ли кто-то здесь заказал доставку дюжины алых роз.
Не найдя входа в сад с Лэнгли-лейн, Майя подпрыгнула, ухватилась за край стены и перемахнула через нее. Сильнее запахло гарью, но самого огня видно не было. Свет давали только уличный фонарь да молодая луна на западе ночного неба. Как можно тише и быстрее Майя пробралась по дорожке к задней двери дома и вскрыла отмычкой замок.
Наружу вырвался дым, окутав Майю, словно поток зловонной серой воды. Кашляя и размахивая руками, Арлекин отшатнулась. В огне балки и половые доски Винного дома, построенного в восемнадцатом веке, издавали такой запах, будто загорелась угольная шахта.
Но где же сами бегуны? Скрылись? Лежат мертвые в доме?
Майя по-пластунски заползла в коридор. Дверь налево вела в пустую кухню, дверь направо — в спальню, где во тьме светилась единственная лампочка.
Посреди комнаты лежал человек — торсом на матраце, ногами на полу, — будто устал так, что не осилил путь до кровати. Майя взвалила его на себя, вынесла в коридор, оттуда — в сад. Ее душил кашель, глаза слезились. Уложив спасенного — это был Джаггер — на землю, Майя сильно ударила его по лицу. Распахнув глаза, бегун закашлялся.
