Ознакомительная версия.
Байм поморщился. Зря Семён об этом начал!
Последний год у него складывалось четкое ощущение того, что Зона пристально следит за ними, человеками, решившими ступить на её территорию. Слушает их. Странным образом Зона не трогала каналы «защищённой связи» – правительственной и служебной, по которой шли шифрованные приказы, отчеты, донесения, распоряжения и сводки и тому подобная скукота. Но стоило кому-то раскрыть рот и заговорить о Зоне по банальному видеоканалу, как тут же некая сила обрушивалась на говорившего, точнее, на его речь, уродуя её с каким-то особенным цинизмом.
Нет, даже звук не приглох, не зашипел – разве что тембр голоса Штольца стал чуть более квакающим.
– Тот факт… что мой долг… струи тонера в жилом… секторе. Они… имеют определенную производственную… мощность. Расширяет… летом на восточной стороне… автономный. Я буду… быстро и озера.[32]
Это всё «эффект транслейтера», о котором говорили разве что пилоты космических крейсеров, забирающихся подчас в довольно далекие уголки Галактики; поблизости от чёрных дыр пространство захватывало канал связи и начинало словно быть крутить одну и ту же фразу, гонять её по кругу в бесконечном хаотическом переводе с уолдспика на русский, с русского на английский, с английского на хинди и опять на уолдспик, что полностью уничтожало изначальный смысл. Справиться с расшифровкой такой фразы не могли даже логические программы…
Вот и сейчас: Зона услышала Семёна.
И моментально перемолола его речь в невидимой дробилке.
При этом сам он слышал себя великолепно и даже не догадывался, с каким чудовищным искажением доходят его слова до Байма.
Благодаря тому, что болтовня приятеля на какое-то время стала совершенно бессмысленной – Байм мог позволить себе только кивать, лишь предполагая, о чём говорит Штольц! – он смог отвлечься и посмотреть на основной монитор. Два сообщения из центра оказались, наконец, дешифрованы и, к счастью, высветились на экране на правильном, стандартном русском языке.
Первое представляло собой официальный ответ на очередной запрос Байма о причинах смерти его предшественника, Олави Неримуса, долговязого доброго финна.
Второе сообщало о том, что по рапорту Байма о систематических сбоях в работе датчиков Один и Три, с инвентарными номерами такими-то… в распоряжение дежурного наблюдателя Станции 19/68 направлен апологизированный наладчик номер 2690-055, который прибудет на Станцию ориентировочно…
Если не будет серьезного сдвига, то через три часа.
– Вы знаете, мне нравится… дерьмо серьезно… этой в стиле. Я не могу смотреть верха… на пятый сектор, они… в ряды всегда… рано едут или я…[33] – озабоченно сообщил Семён.
Байм всё-таки улыбнулся – вымученно и показал пальцами двух рук что-то вроде положенной набок буквы «Т», что означало: приятель, важное входящее сообщение, отбой связи!».
Он соврал: буквально на миг ему стало противно от этого поступка.
Одно хорошо: «апологизированный наладчик» – это просто человек. И дело тут не в чудачествах скремблера или косноязычии чиновничьего языка. Это термин, соответствующий Первому Закону Толерантности и официально рекомендованный к употреблению в письменной речи Международной комиссией по наименованиям.[34] А что говорит Первый Закон? Очень просто: «Нельзя именовать субъекта именованием, подчеркивающим либо тем или иным способом обозначающим его расовые, биологические, санитарные, видовые, поколенческие, родственные, физико-анатомические либо биоконструктивные особенности, в случае, если таковые особенности являются необходимым и достаточным определением именуемого субъекта». Это всё очень просто, и Байм прекрасно помнил, как объяснял им в колледже инспектор по этике: нельзя называть негра – чернокожим, так как обладатели белой или иной по цвету кожи могут ощутить своё превосходство; нельзя называть мать – матерью, так как это говорит о большем предпочтении её в ущерб отцу; нельзя называть человека инвалидом потому, что это говорит о его неполноценности. Нельзя, разумеется, называть девочку девочкой, а женщину – женщиной, так как это говорит о преимущественном разделении населения планеты на два пола, и ущемлении прав третьего пола, представляющего собой синтез остальных.
Нельзя называть убийцу – убийцей, так он не виноват во временном и, безусловно, ситуативном проявлении своих отрицательных черт, а мёртвого – мёртвым, так как это вызывает неприятные ассоциации у людей, помнящих его живым…
И так далее, и тому подобное.
Ну, конечно, это годилось для документов, деклараций, обращений и прочего, но вдолбили им это в головы крепко. Не сдавший экзамен по этике вылетал из колледжа со свистом, несмотря на любые успехи по любым другим предметам…
Черт подери, от чего же всё-таки умер Неримус?!
Нет, дружок, об этом думать нельзя. Просто нельзя. Это хуже, чем позвонить Лихоиму и испортить настроение на весь день.
Радуйся, что летит к тебе «апологизированный наладчик», то есть человек, да, свой, из плоти и крови, а не бионик, точнее, не биоробот – хотя и их тоже нельзя так называть…
Бионики, да. Согласно международному пакту о биоизобретениях, более известному, как закон Дартса – Вейдера.
Это был известный эпизод – он грянул за пять лет до Аномалии, в 2053-м и вошел во все учебники по этике.
Луаньо Дартс, сорокалетний нигериец был пассажиром рейса Земля – Луна, обыкновенного челнока конструкции первых межпланетных полётов; только пассажиром плохим, невменяемым ублюдком, наглотавшимся синтетических тоников – ни фунгита, ни «веселящей воды» тогда ещё не было, а обычные наркотики по большей части везде придавили. Он проснулся сам, каким-то образом отключил систему искусственного сна; разбудил пассажиров. Потом стал угрожать выпустить на волю марсианскую песчаную муху, Harenambrachypterous,[35] помещенную им в колбу с жидким азотом и каким образом протащенную на борт. Если бы такое произошло, то рейс приземлился на лунном космодроме Армстронга без всего живого, весь в высохшей отвратительной слизи, в которой, кстати, и были бы мушиные яички…
А Вейдер – был стандартным биороботом модели RU665, производства одноименной Vader Brothers Technology, работавшим охранником-уборщиком этого рейса уже лет семь. Именно он и попытался остановить Дартса; конечно, он не мог применить никакого насилия к человеку, и был вынужден, проанализировав демагогию Дартса, отдать ему штатный электрошокер. После этого дебошир поставил биробота на колени и разрядил шокер в его голову – прямо под правую скулу, где находится, так называемый «ключ-чип», или инфокапсула, самый важный узел биоробота.
Вейдер был старой конструкции; да, белковое тело на каркасе, и очень много жидкости – поэтому забрызгало всё с пола до потолка, к тому же это транслировалось по внутрикорабельной связи.
Дартс так и не привёл в исполнение свою угрозу: после расправы с биороботом он нашёл в грузовом отсеке контрабандный алкоголь и напился. Его арестовали в Армстронг-Сити, отправили на Землю и судили международным судом, так как преступление произошло в космосе, являющимся априори нейтральной территорией.
Компания «Вейдер Бразерс» заплатила адвокатам сравнительно немного: просто раскрутка этого дела оказалась удачной. Всё-таки первое показательное убийство биоробота, тело которого было выращено из стволовых клеток, и даже часть мозга, снабженная электроникой… Его осудили практически все, возмущение оказалось всеобщим: четыре пятых пользователей GG на референдуме высказались за смертную казнь Дартсу; и хотя, конечно, таковой уже не существовало нигде, его отправили на Каену, где он наверняка сейчас доживает в подземном тюремном бункере-одиночке.
Показательное уничтожение биоробота отныне квалифицировалось, как преднамеренное убийство с особой жестокостью. Был создан прецедент, появились особые законы, защищающие их почти во всем мире. И получилось, что они…
Они тоже как бы люди!
Вот после этого говорить «биоробот» стало неприличным. После непродолжительных, но жарких дискуссий, ввели обозначение «бионик», то есть «биологический мыслящий объект», применительно к биороботам и «апологизированный биологический объект», применительно собственно, к людям. Конечно, обычные слова никуда из разговорной речи не делись, однако в документах всё это называли именно так… И сам Ван Винкль, выступая с традиционным ежегодным обращением к сотрудникам Компании, вынужден был произносить, жеманно ухмыляясь: «…мои дорогие апологизированные и бионические сотрудники нашей славной компании!».
Ознакомительная версия.
