я. – Пока мы тут разговариваем, я коплю силы. Сейчас же отпустите меня, иначе я предам ваш дом огню и разрушению.
Девушка еще сильнее сузила глаза, а затем подняла руки, соединив пальцы, и продекламировала:
Деянья давнишних друзей донести до других,
Зерно заронить, задушевным запевом затронуть…
Умолкнув, она подалась ко мне, будто хотела оценить произведенный эффект, и паренек сделал то же самое.
– Стишками балуешься? – спросил я. – Очень мило.
Паренек вцепился в руку блондинки:
– Испробуй что-нибудь покрепче.
Она кивнула и повторила жест.
Бес Бастионного бугра бежал борзо,
Позорно прогнан пеньем пилигрима…
Я сурово сдвинул брови, и это заставило обоих отшатнуться.
– Нисколечко не подействовало, – пролепетал юнец. – Это ведь плохо, да, Сефауинн?
– Не знаю, – буркнула девица, сложив руки на груди. – Еще ни разу не отваживала аэлва. – Постукивая указательным пальцем по запястью, она распорядилась: – Приведи сюда младшего отца. Только так, чтобы приезжие не узнали.
Паренек кивнул, но к выходу не поспешил.
– За меня не беспокойся, – не глядя на него, сказала девушка. – Он беспомощен, пока перевернут.
– Но он же грозился…
– Уирм, еще раз спрашиваю, – осерчала блондинка, – он тебя съел?
Парень опустил глаза, будто хотел убедиться, что цел и невредим.
– Не будь сила аэлва укрощена, – пояснила девица, – мы бы сейчас здесь не стояли. Он бы нас подчинил или превратил в лужицы человеческого сока на полу. Ступай за младшим отцом. За меня не тревожься.
Юнец покорно кивнул и кинулся к двери. Я снова снизил оценку его возраста: наверное, он просто слишком высокий для своих лет.
– Нельзя ли хотя бы привести меня в надлежащее положение? – спросил я. – А то уже голова кружится.
Блондинка промолчала, не сводя с меня глаз.
– Как ты меня назвала? Ээлевом? Вообще-то, я впервые слышу это слово. Может, просветишь?
Не отвечает.
– Этот мальчонка твой брат? – поинтересовался я. – А ты дочь лорда?
Наверное, я угадал: и блондинка, и парень одеты понарядней, чем другие местные. Но почему она называет лорда младшим отцом?
И почему молчит, будто воды в рот набрала?
– Ты же видела, как от моей руки отскочила заточка пацана, – сказал я. – Предупреждаю: я обладаю великой силой и мое терпение небеспредельно.
Глаза у нее – точно сталь, на лице никакого выражения.
Ноль звезд. Наверное, с мертвым приятнее беседовать – он, по крайней мере, не смотрел бы на меня так злобно. Возможно, даже внимал бы.
Я переключился мыслями на телесные модификации. Очевидно, что-то есть в предплечьях. Кажется, это называется броней. Да, точно. У меня под кожей микроволоконная сеть, поддерживаемая структурными нанитами и упрочнителями костей. Пока работают наниты, мою плоть пробьет разве что промышленный лазер или применяемое в войсках оружие. Человек, наделенный аналогичными средствами усиления, вырубит меня, если дать ему на это достаточно времени, но для толпы средневековых крестьян я неуязвим.
Размышляя об этом, я инстинктивно вызвал наложенный интерфейс. Он показал перечень модификаций и их состояние. Вот это да! Руки от кончиков пальцев и до плеч в броне. Защищена целиком спина, а также ноги от бедер до ступней. Оба комплекта могут распределять силы, увеличивая кое-какие мои способности, в основном хватательные.
А ведь это чрезвычайно дорогое удовольствие. И странно выглядит выбор защиты: преимущественно броня досталась конечностям. Большинство людей предпочли бы в первую очередь обезопасить голову и грудь. Этого требует элементарная логика.
А моя контузия, уже устраненная нанитами, говорит о том, что о голове я не позаботился. Хотя…
Я вгляделся в меню. Оказывается, есть сетка и на черепе, и на груди, но она в списке нефункционирующего. Что за чертовщина?
Такое подозрение, будто я не заплатил за полный доспех. Может, едва сводил концы с концами? Не добыл достаточно денег? И тот, кто оснащал меня, бросил незавершенное дело? Но почему исправна сетка на руках, ногах и спине?
Память не давала ответов, поэтому я попробовал развязаться. Однако узлы оказались прочны, а моя усиленная хватка – бесполезна, поскольку я не мог дотянуться до веревок. Похоже, ни одна грудная мышца не модифицирована – как ни напрягай, толку нет. Ох и глупо же, наверное, я выгляжу!
Но вот отворилась дверь и затрепетали огоньки масляных ламп на столе. Вошли двое. Тот парнишка – Уирм? Кажется, так обращалась к нему девица? И Оранжевый Плащ. Мускулистый, ростом все шесть футов четыре дюйма, над блондинкой он возвышался как каланча. В бороде – седые пряди, в шевелюре тоже; возраст изрядно за сорок. Настоящий богатырь! Такой выйдет на боксерский поединок с каменной глыбой – и победит.
Разве не считается, что в прошлом люди были гораздо ниже ростом, чем нынче?
– Младший отец, скажу честно, – заговорила блондинка (как бишь ее? Сефа?..). – Я понятия не имею, что с ним делать.
– Кто он? – Сощурясь, местный начальник разглядывал мои джинсы.
Те были полностью открыты его взору – подол туники скрутился у меня на животе.
– Не вихт земли, – ответила блондинка, – поскольку мы все видим его явственно. Ты посмотри: он побрит! Лицо гладкое, как у женщины, волосы острижены, руки девичьи…
– Эй! – воскликнул я.
– …и не сказать, что мускулист…
– Среди соотечественников я вполне атлетичен!
– …И эта бледная кожа, и тонкие черты лица, – продолжала она. – Также обрати внимание на безупречные зубы и чистейшие ногти. Младший отец, я хорошо знаю предания. Этот незнакомец целиком подходит под описание аэлва.
– Но не бога, – заметил лорд, расслабляясь.
– Аэлвы даже опаснее, – сказала блондинка. – Бог может желать от нас чего-то естественного, аэлв же…
– Младший отец, он взял одно из подношений, – вмешался в разговор юнец. – Заклинание. Ни к еде, ни к питью не притронулся.
– Письмена, – проговорил начальник, подходя ко мне поближе. – Это ты, аэлв, принес их в нашу страну? Или, наоборот, привлечен появлением здесь письмен? Как нам умиротворить тебя? Как от тебя избавиться?
– Освободите! – изрек я самым грозным тоном, на какой только был способен. – И извинитесь за столь неподобающее обращение.
Младший отец улыбнулся. Я был готов увидеть щербатые частоколы черных зубов – и ошибся. Зубы у него оказались в полном комплекте и пусть не девственно белые, но и не гнилые. А что не совсем ровные, так для парня, живущего в достоматологические времена, его улыбка очень даже ничего. (Две с половиной звезды. Оторопи не вызывает.)
– Освободить тебя? – переспросил Оранжевый Плащ. – Аэлв, с чего ты взял, что я никогда не слушал баллад?
– Все-таки попытаться стоило, – буркнул я. – Ну ладно. Я согласен принять от вас ягоду, не знавшую солнечного света, два камешка, отполированных лягушкой, и листок
