— Протест! — воскликнул, вскочив на ноги, Тернбулл. — Адвокат ответчика не имеет права заявлять о гипотетической смерти моего клиента!
Гимбел устало поднял руки, чтобы остановить готовые сорваться с губ Уилсона слова.
— Протест принимается, — сказал он. — Не представлено никаких доказательств того, что истец был золотоискателем, погибшим в одна тысяча восемьсот пятидесятом году или кем-нибудь еще.
Уилсон недовольно скривил губы и продолжил, но уже более сдержанно:
— Мистер Дженкинс, вы заявили, что прожили в Харли-холле девяносто лет.
— В следующем месяце будет девяносто два года. Харли-холл был построен, в его сегодняшнем виде, только в одна тысяча восемьсот семьдесят шестом году, но я жил в доме, который стоял на этом месте раньше.
— А чем вы занимались раньше?
— Раньше? — спросил голос и несколько неуверенно произнес после паузы: — Не помню.
— Вы — под присягой! — взревел Уилсон.
Голос стал более твердым.
— Девяносто лет — большой срок. Я действительно не помню.
— Может быть, мне удастся освежить вашу память. Верно ли то, что девяносто один год тому назад, то есть именно тогда, когда, по вашему заявлению, вы поселились в Харли-холле, Хэнк Дженкинс был убит в перестрелке?
— Возможно, если на этом настаиваете. Я не помню.
— А вы помните, что перестрелка случилась не больше чем в пятидесяти футах от того места, где сейчас стоит Харли-холл?
— Может быть.
— Тогда, — прогрохотал Уилсон, — вы не станете отрицать тот факт, что призрак возник непосредственно после того, как Хэнк Дженкинс умер насильственной смертью? Что он после этого был навечно обречен на обитание в месте своего убийства?
— Не имею ни малейшего представления, — спокойным тоном ответил голос.
— Вы отрицаете общепризнанный в данной местности факт, что дух Хэнка Дженкинса обитает в Харли-холле?
— Протест! — закричал Тернбулл. — Общераспространенная точка зрения не является доказательством.
— Протест принимается, исключите вопрос из протокола судебного заседания.
Выведенный из терпения Уилсон спросил угрожающим голосом:
— Лжесвидетельство — уголовное преступление, мистер Дженкинс, вы отрицаете, что являетесь духом Хэнка Дженкинса?
— Конечно, — несколько удивленным тоном произнес голос.
— Вы дух, не так ли?
— Я существо в астральной плоскости, — чопорным тоном ответил голос.
— Таких существ, насколько я знаю, и называют духами.
— Понятия не имею, как и кого называют. Слышал много разных названий из ваших уст. Разве это доказательство?
Смешок прокатился по залу. Гимбел ударил молотком по скамье.
— Свидетель, — сказал он, — ограничится ответами на вопросы.
— Можете говорить что угодно, — взревел Уилсон, — но вы не станете отрицать тот факт, что являетесь всего лишь духом человека, умершего насильственной смертью?
— Могу лишь повторить, — ответил голос над каплями крови, — что я существо в астральной плоскости и не имею понятия о том, был ли когда-либо человеком.
Выведенный из себя адвокат повернулся к судье.
— Ваша честь, — сказал он, — я настаиваю на том, чтобы вы приказали свидетелю прекратить игру в словесные прятки. Совершенно очевидно, что свидетель является призраком и, следовательно, останками человеческого существа, в силу самого факта. Косвенные улики достаточно неоспоримо свидетельствуют о том, что он дух убитого в одна тысяча восемьсот пятидесятом году Хэнка Дженкинса. Но это несущественно. Существенно то, что он призрак умершего человека и, следовательно, не правомочен выступать в качестве свидетеля! Я требую, чтобы его показания были исключены из протокола заседания.
Ему мгновенно возразил Тернбулл:
— Может ли защитник ответчика объявить, кто дал ему право называть моего клиента духом, несмотря на неоднократные заявления подзащитного о том, что он является существом в астральной плоскости? Каково юридическое определение духа?
Судья Гимбел улыбнулся.
— Адвокат ответчика может продолжить перекрестный допрос, — сказал он.
Лицо Уилсона побагровело. Он вытер пот со лба огромным платком и испепеляющим взглядом посмотрел на падающие, шипящие капли крови.
— Ответьте, — сказал он, — кем бы вы ни являлись. Вы способны проходить сквозь стены?
— Да, конечно. — В голосе из ниоткуда появились удивленные нотки. — Но это не так просто, как кажется некоторым людям. Требуется приложить достаточно много усилий.
— Не имеет значения. Способны или нет?
— Способен.
— Ваши передвижения можно ограничить физическими средствами. Наручники, например, ограничат вашу свободу? Или веревки, цепи, тюремные стены, герметично закрытый стальной сундук?
Дженкинс не успел ответить. В разговор, почуяв опасность, поспешно вмешался Тернбулл.
— Протестую против подобной темы вопросов. Она не имеет к делу ни малейшего отношения.
— Напротив, — громко завопил Уилсон, — имеет непосредственное отношение к правомочности так называемого Генри Дженкинса выступать в качестве свидетеля! Я требую, чтобы свидетель ответил на вопрос.
— Протест отклонен, — сказал судья Гимбел. — Свидетель ответит на вопрос.
— Я отвечу на вопрос, — несколько надменно произнес голос над стулом. — Физические препятствия в целом не имеют для меня никакого значения.
Адвокат защитника выпрямился во весь рост с победоносным видом.
— Очень хорошо, — сказал он довольным тоном. — Очень хорошо. — Он повернулся к судье и заговорил быстро и резко: — Ваша честь, я заявляю, что так называемый Генри Дженкинс не обладает правовым статусом выступать свидетелем в суде. Совершенно очевидно, что нет никакого смысла в понимании сущности присяги, если в случае его нарушения не последует наказание. Заявления лица, которое может лжесвидетельствовать, не опасаясь наказания, не имеют юридической силы. Я настаиваю на том, чтобы они были удалены из протокола!
Тернбулл в два шага подлетел к судье.
— Ваша честь, я предвидел такой ход развития событий, — быстро произнес он. — По самому характеру дела совершенно очевидно, что мой подзащитный может быть достаточно легко ограничен в свободе перемещений — заклинаниями, пентаграммами, талисманами, амулетами, запретными кругами — список можно продолжить. В моем распоряжении есть, и я готов передать его судебному приставу, список ограничения свободы перемещения астрального существа на период от нескольких секунд до вечности. Более того, перед началом процесса я подписал поручительство на сумму пять тысяч долларов, которых готов лишиться, если мой подзащитный будет заключен под стражу и совершит побег, если его признают виновным в совершении неправомочных действий.
