Когда Брайан оставил нас в покое, уже стемнело. Я настолько устала, что не в состоянии была даже есть. Добравшись до гостиницы, я рухнула в кровать и мгновенно уснула.
Следующий день стал почти точным повторением предыдущего. Разница состояла лишь в том, что время от времени Брайан устраивал мне короткие передышки, и я шла в костюмерную мерять уже готовые наряды. В мое отсутствие репетировали парные эпизоды Джонатана и Хакона. Но их, увы, было не так и много, с Аллегрой Джонатан общался гораздо больше. Я так долго пробыла в образе, что чувствовала, как Аллегра начинает понемногу единовластно править моим телом, вытесняя. Нуар куда-то на задворки сознания.
Но этот массированный штурм подействовал-таки. К середине дня Томми явно изменился. Исчезла пустая болтовня и надерганные цитаты. А глаза засветились теплым огнем беспредельного обожания и провожали меня повсюду, куда бы я ни двигалась. Я чувствовала, что передо мной — Джонатан Клей. И когда репетиция вместе с действием таблеток закончилась, мы с Томми были в первый момент поражены, обнаружив, что все это время за нами следил «посторонний» — Брайан Элизар.
Он глядел на нас во все глаза и часто-часто кивал головой.
— Получилось! — закричал он вдруг, сгреб меня в охапку за плечи и закружил в неуклюжем танце. — Ей-богу, получилось!
— Танцевать-то, по-моему, стоило со мной, — улыбаясь, сказал Томми. — У меня ведь получилось!
Брайан выпустил меня и повернулся к Томми.
— Нет-нет, не расслабляйся. Не успокаивайся, Томми. Иначе можешь все это потерять. Сейчас мы проработаем еще несколько сцен с тобой одним и закрепим достигнутое. А тебе, Нуар, огромное спасибо, без твоей помощи мы бы никак не справились. Ты свободна, до завтра.
Я подхватила свое пальто и быстро прошмыгнула в дверь, чтобы он не успел передумать. Брать такси мне не хотелось, и я решила прогуляться до отеля пешком. И через некоторое время обнаружила себя у витрины, изучающей платья. Очень красивые, но совершенно не моего стиля. «Зато Аллегре они наверняка пришлись бы по вкусу», — подумала я и встряхнула головой, сбрасывая остатки действия таблеток.
У себя в номере я первым делом набрала полную ванну горячей воды и погрузилась в нее, захватив с собой модный роман. Немного почитав, я принялась размышлять, стоит ли мне сейчас приводить себя в порядок и спускаться в ресторан или же заказать ужин в номер. Эти размышления прервал телефонный звонок.
Звонил Томми.
— Как ты смотришь на то, чтобы нам сегодня вместе поужинать? — спросил он очень спокойно, без обычной своей задорной удали.
— А что, разве Брайан дал согласие?
Он немного помолчал.
— Нет, конечно. Но ведь наши герои по пьесе не только могут, но и должны общаться. Они вообще жить друг без друга не могут. Ну так как, Аллегра?
Я нахмурилась.
— Вот что, Томми. Ты, конечно, придумал хитрую тактику… — Я запнулась, потому что почувствовала, как в глубине меня вздрогнула Аллегра, открываясь на голос Джонатана. И после непродолжительной борьбы я сдалась. — Ладно, зайди за мной через полчаса, не убьет же он нас за это, даже если узнает.
Ровно через тридцать минут Томми постучал в мою дверь, Я недоверчиво посмотрела на свои часы и на всякий случай встряхнула их: чтобы Томми Себастьян пришел вовремя?!
Однако он уже стоял в дверях, с улыбкой глядя на меня.
— Ты прекрасно выглядишь. Предлагаю подняться прямо здесь в «Пещеру», чтобы не ходить далеко.
«Пещерой» назывался второй в отеле и, как оказалось, один из самых дорогих в городе ресторан, располагавшийся, по нелепому совпадению, на самом верхнем этаже. Впрочем, о пещерном интерьере здесь все-таки позаботились: столы и стулья поддерживали эффектные пластиковые сталагмиты, а с потолка свешивались лампы на стилизованных сосульках.
— Спасибо за ужин, — сказала я, когда мы закончили. — Хотя, по-моему, я провела время в обществе Джонатана Клея, а не Томми Себастьяна.
Томми озадаченно потер лоб.
— Да, извини. Я и сам чувствую, что никак не могу стряхнуть его.
— Почему «извини»? Может быть, мне даже приятно. — Я положила голову ему на плечо. — Как прошел остаток дня?
— Да в общем, как обычно. Правда, Брайан внес кое-какие изменения в биографию Джонатана, и мне пришлось репетировать все с самого начала, чтобы их затвердить. Не хочешь немного прогуляться?
— С удовольствием.
Мы вышли на улицу и не спеша двинулись по Старгейт-Авеню. Облака, нависавшие над городом два последних дня, рассеялись, и на темно-фиолетовом ночном небе ярко светили звезды. Впереди и справа, вознесенные над городом почти невидимой темной махиной Дайана Маунтин, мерцали в прозрачном горном воздухе огни космопорта.
— Странно, — сказал я, — мне всегда казалось, что космопорт — это нечто величественное, что-то вроде громадной, уходящей под облака арки. А тут самые обычные дома…
Томми взял меня за руку.
— Да ты, оказывается, очень романтична!
Я немного подумала и ответила:
— Нет, это скорее Аллегра.
Ярко освещенные витрины Старгейт-Авеню соблазняли прохожих самыми немыслимыми диковинками, привозимыми в город со всех концов Галактики. Мы шли не спеша, разглядывая неизвестного назначения приборы, уникальные ювелирные украшения, произведения искусства. В одной из витрин я заметила очень интересную картину. Она была выполнена из мелкого разноцветного песка, насыпанного ровными слоями между двух стекол.
— Смотри, — показала я Томми. — Наверное, такое искусство должно быть на планете Шиссаа.
Томми внимательно посмотрел на картину, потом небрежно скользнул взглядом по ценнику.
— Да, действительно. Тебе нравится? Завтра я куплю ее тебе.
Я вытаращила глаза:
— Томми, ты, похоже, и в самом деле никак не можешь стряхнуть с себя Джонатана. Приди же в себя, в конце концов!
Он затряс головой, будто пытаясь что-то сбросить.
— Вот черт, наваждение какое-то! Я ведь знаю, что я просто вжился в образ Джонатана, а никак не стал богатым бизнесменом. Но сейчас мне показалось, что я могу выписать чек и получить эту картину, не заботясь о цене.
Я кивнула.
— Да, это бывает. Особенно поначалу, когда впервые глубоко входишь в роль. Или когда в биографии героя что-то совпадает с твоей собственной… Что с тобой?
Томми вдруг вздрогнул.
— О, господи! Если б я на своей шкуре испытал это раньше, Пиа Фишер, наверное, была бы сейчас жива.
— Причем здесь Пиа Фишер?
Он прижался лбом к стеклу витрины.
— «Человек с радуги» был для нее дебютом в «веритэ»… Если бы я знал, что это значит, я бы наверняка не отпустил ее купаться, не удостоверившись, что она умеет плавать…
