Я кивнула.
— Да, это бывает. Особенно поначалу, когда впервые глубоко входишь в роль. Или когда в биографии героя что-то совпадает с твоей собственной… Что с тобой?
Томми вдруг вздрогнул.
— О, господи! Если б я на своей шкуре испытал это раньше, Пиа Фишер, наверное, была бы сейчас жива.
— Причем здесь Пиа Фишер?
Он прижался лбом к стеклу витрины.
— «Человек с радуги» был для нее дебютом в «веритэ»… Если бы я знал, что это значит, я бы наверняка не отпустил ее купаться, не удостоверившись, что она умеет плавать…
Теперь уже вздрогнула я.
— Так ты был с ней, когда она…
Невидящие глаза Томми уставились на коллекцию каких-то поделок.
— Я играл Адониса. У нас получился свободный день, я взял напрокат машину и сумел уговорить ее поехать покататься. Она вообще редко выбиралась куда-то, кроме театра: все время сидела в отеле и ждала звонков Брайана (он снимал тогда что-то в Африке). А тут вдруг согласилась. На каком-то пустом пляже я затормозил, и мы вылезли размяться. А потом она разделась и предложила искупаться: доплыть наперегонки до мыса. Метров триста, наверное… Пловец-то я не бог весть какой, вот и сказал, что лучше подъеду прямо на мыс на машине и встречу ее там. Собрал ее одежду думал еще подразнить, когда вылезет, — доехал за минуту, остался сидеть в машине, ждать… — Томми провел рукой по лбу. — Так и не дождался…
Он повернулся ко мне и откинулся спиной на витрину так, что стекло чуть не треснуло.
— Если б я только знал, что она совсем не умеет плавать! Мне ведь и в голову не пришло ее спросить, она так уверенно предлагала плыть наперегонки, как будто не сомневалась, что выиграет…
Я знала, что Томми говорит правду: спрашивать людей об их поступках было не в его правилах. Наверняка он и в самом деле собрал ее одежду, да еще и помахал каким-нибудь предметом ее туалета, когда Пиа входила в воду. А потом спокойно сел в машину и поехал встречать ее на мыс.
— Понимаешь, — чуть запинаясь, проговорил Томми. — Я никогда еще не чувствовал себя так плохо из-за этой истории, как теперь. Я, в общем-то, и совсем почти о ней не думал…
Я сжала его руку.
— Тебе не стоит винить себя. Ты не мог знать ни как она плавает, ни как себя чувствует, входя в первую роль в «веритэ». Пойдем, пройдемся еще немного.
Мы дошли до конца улицы и вернулись обратно, но недавнее спокойное умиротворенное настроение было утеряно. Томми оставался молчалив и простился со мной в холле отеля, не предприняв никаких попыток напроситься в гости.
На следующее утро в театр он явился все еще несколько подавленным. Однако Брайан был чрезвычайно доволен.
— Прекрасно, Томми! Джонатан выходит как надо. Сегодня вы поработаете в паре с Майлсом. Я должен отлучиться по делам, но, думаю, теперь вы и без меня прекрасно справитесь. Я хочу, чтобы вы порепетировали сцены первых встреч Джонатана и Хакона.
Томми посмотрел на меня.
— Мне хотелось бы еще поработать с Нуар, по-моему, нам кое-что стоит отрепетировать получше.
— Конечно, стоит, но в другой раз. А сегодня вы поработаете с Майлсом.
Брайан поднял пальто и направился к двери.
— Ты не откажешься, если я попрошу составить мне компанию, Нуар?
Выходя, я бросила взгляд на Томми и увидела, как он недовольно насупился.
Брайан шел быстро, и мне пришлось поторопиться, чтобы догнать его.
— У вас ко мне какое-то дело?
— Да, застегивай пальто и поехали со мной.
— Куда? — Я растерянно посмотрела на него.
— У меня есть дела в Эвентайне. А ты очень неплохо работала и, по-моему, заслужила небольшую увеселительную прогулку. — Он взял меня под локоть, увлекая вперед. — Поезд канатной дороги отправляется через пятнадцать минут. И мы должны успеть, если очень постараемся.
Вместо этого я остановилась. Идея побывать в легендарном Эвентайне казалась очень заманчивой. Но вот канатная дорога…
— Пойдем, пойдем, это так высоко, что всякое ощущение высоты теряется. Тебе совсем не будет страшно, обещаю. Наоборот, даже понравится.
Некоторое время я молча позволяла ему волочить меня за собой, потом спросила:
— А откуда вы знаете, что у меня страх высоты?
Он пожал плечами.
— Не помню, слышал от кого-то, наверное. Ну, пошли же быстрей!
Ну, а почему бы и нет, решила в конце концов я.
— Хорошо, идем.
Часовая поездка на канатной дороге действительно оказалась много лучше, чем можно было ожидать. Поддавшись на уговоры Брайана, я даже отважилась, держа его за руку, выглянуть в окно. За многие сотни метров внизу тянулся горный массив, дразня глаз одновременно и снежной белизной, и изумрудной зеленью. Но ощущения того, что ты находишься на высоте, действительно не было, совсем как в самолете. На специальной обзорной площадке в дальнем конце вагона пассажирам даже выдавали бинокли, и несколько человек толпились там, оживленно толкая друг друга локтями: судя по их восторженным репликам, они разглядели на горной луговине медведя, ловившего рыбу в ручье. Брайан предложил посмотреть и мне, но тут уж я решительно отказалась. С меня было достаточно и легких покачиваний вагона, постоянно напоминавших, что мы висим на тросе над пропастью. Оставаться на месте казалось как-то безопаснее.
— А что за дела у вас в Эвентайне?
— Можно сказать, что я еду за реквизитом. Понимаешь, наш Джонатан человек богатый и с отменным вкусом. Как на женщин, так и на все остальное. Вот я и подумал, что не помешает украсить его кабинет какой-нибудь классной диковиной. Так что сейчас мы едем к Ксоузару Кейну, специально для нашего спектакля я заказал ему статуэтку.
Новость, что мы едем не просто в Эвентайн, но еще и за работой великого скульптора, привела меня в восторг.
— Как хорошо, что вы решили сами съездить за ней, иначе никакой экскурсии для меня не получилось бы.
— А разве ты доверила бы работу Кейна почте?
Разговор на несколько минут прервался, я снова выглянула в окно. Теперь над горами клубились облака, такие тяжелые, что некоторые оказывались под нами. «Хорошо бы на обратном пути они не заслонили от нас весь обзор», — подумала я и обернулась. Брайан внимательно, изучающе смотрел на меня совсем как в первый день.
— А что ты делаешь по вечерам? — спросил он вдруг.
Я почувствовала, что краснею, но справиться с собой не смогла.
— Да так… Читаю, в основном…
— Да? А не гуляешь с Томми по городу?
В его голосе не было ни иронии, ни осуждения, только констатация факта: он совершенно определенно знал про вчерашний вечер. Запираться не было смысла.
— Да, мы встречались с ним вчера, — ответила я и посмотрела ему прямо в глаза. — Наверное, мы были не должны этого делать, но вряд ли это навредит пьесе. По-моему, даже наоборот. Аллегра и Джонатан любят друг друга, и чем чаще они будут встречаться, тем достовернее все выйдет на сцене.
