– И я его не убил. И не допросил. Только плащ порезал и дал по морде.
– Ну, уже что-то. Многие о таком и не мечтали.
Габо Пуля находился в благодушном настроении. Это было естественно – он получил работу и возможность лечь на дно. Точнее, взойти на борт и с началом сезона выйти на лов. Дик находился в настроении раздерганном – что тоже было естественно. Не каждый день встречаешься со своим палачом. Хотя здесь, в «колонии прокаженных», процент товарищей Дика по несчастью был в среднем существенно выше, чем в целом по Картаго.
– Я не знаю, что делать теперь, мастер Дельгадо, – юноша отодвинул от себя тарелку, но та снова съехала к окантованному бортику. – А вы все шутите.
– Или он лжет, или говорит правду, – вступила в разговор Сильвер. – Судя по его поведению, он, по крайней мере, верит в свои слова. А мысли о том, что он говорит правду, ты по понятным причинам допустить не хочешь. Во-первых, если принять это за какую-то возможность правды, в твоей вселенной становится одним монстром меньше. Это причиняет тебе дискомфорт, потому что для компенсации тебе необходимы именно монстры. Во-вторых, это рушит твои планы. Жизнь была гораздо проще, когда ты был свободен от обязательств перед мертвыми.
– Госпожа Сильвер, – вздохнул Дик. – Стоит мне провести с вами в одной каюте десять минут – и мне уже хочется запустить в вас чем-нибудь не очень тяжелым. Как вы при таких талантах работали корабельным психологом – вы мне можете объяснить?
– С огромным удовольствием, – улыбнулась Сильвер. Ее короткие рыжие волосы торчали вокруг головы золотистым нимбом, ловя отсветы лампы, висящей точно над головой. – И с пользой для дела. Дик, тебе хочется запустить в меня чем-нибудь – и это совершенно естественно. Отторжение – одна из первых и основных невротических реакций. Давай продолжим разговор о твоей проблеме.
– Нет у меня никаких проблем, кроме того, что мои суверены в плену. Я должен их вытащить. Продать их Брюсу это все равно что убить, будь проклят Шнайдер – я должен их вытащить!
– Тебя опять понесло, – Сильвер вздохнула. – У тебя есть куда их вытаскивать? Где их спрятать? Это раз. Ты постоянно уходишь от ответа на вопрос – зачем Монтег искал Яна Шастара. Это два.
– Да потому что это понятно! У Шастара вендетта с Моро, и… нет, стоп, если бы он хотел убить Шастара, он бы не действовал так… Не подсказывайте, я сам. Он искал Шастара, он запасся этой записью, он… Рэй! До него дошло, что Шастар как-то связан с Рэем. Боже мой, но если так… значит, он вычислил и меня. И мастера Пу… Дельгадо. Мне нельзя здесь оставаться.
– Мастера «Пу» он вычислил гораздо раньше – сказал Габо. – Он же приходил в «Даруму».
Он приходил… Дик стукнул себя кулаком по лбу.
– Ах я тупица. Это не «батальоны» убили Нышпорку. Мне же говорили… Меня же носом ткнули…
– Ну вот, к тебе пришло и просветление, – успокоил его Пуля. – Перестань дергаться. В такую погоду он все равно до тебя не доберется.
В подтверждение его слов молния треснула так близко, что замигали лампочки, а на гром отозвался весь корпус навеги. В соседней каюте завопил младенец. Сильвер встала.
– Я возьму, – опередил ее Дик; исчез и вернулся с малышом на руках.
– Где ты так научился обращаться с детьми? – просила Сильвер, принимая притихшее дитя.
– В одном детском комбинате.
– Тебе легко с детьми? И женщинами?
– Так, пожалуйста, перестаньте! – юноша снова зашагал из угла в угол. – Я не за тем к вам пришел, чтобы вы разбирали тут по косточкам меня. Я пришел за советом – потому что мастер Дельгадо сказал мне, что вы очень умная женщина и прекрасно разбираетесь в здешней обстановке…
– И еще ты надеялся набрать сторонников среди имперцев, – кивнула Сильвер. – Сядь. Сядь и слушай, раз ты пришел ко мне как к умной женщине. И включи свой сантор, записывай, потому что запомнить не сможешь.
Совет был очень кстати. Она называла имена кланов, которые Дик знал, и о которых никогда не слышал – но в той части, что ему была знакома, не ошиблась ни разу. Даже о Кордо сказала:
– Старый Бастиан Кордо предан идее Вавилона, а младший, Александр – Шнайдеру лично, но с третьим поколением, Роксаной Кордо, можно попробовать.
– Вы… – когда Дика осенила догадка, он не выдержал и перебил. – Вы сами… готовили восстание?
– Да, – устало сказала женщина. – Мы готовили восстание. И ничего из этого не вышло. Потому-то я тебе все так спокойно и рассказываю: сможешь – воспользуйся.
Она откинулась на спинку кресла и прикрыла грудь. Младенец уже не сосал – наелся; только терся личиком и причмокивал губами во сне.
– Отчего у вас не вышло? – спросил Дик.
– Я не могу об этом, – Сильвер дернула плечом. – Габо, расскажи ему, а я пойду уложу детку. И сама лягу. С этой кормежкой все время хочу спать, просто погибель какая-то.
Когда дверь за ней закрылась, Пуля забрался в холодильник и достал по бутылке пива себе и Дику.
– Искусство настоящего психолога – это умение перевалить на ближнего самую грязную часть работы. Мы и вправду готовили восстание, мастер Йонои. Но мы не учли силу, против которой не помогут никакие расчеты и предосторожности. Могучую силу человеческой тупости…
Он сделал долгую паузу, словно ждал от Дика вопроса, потом высушил разом полбутылки и продолжил:
– Параллельно с нами готовилось еще одно восстание. Наша цель была – добиться гражданских прав для имперских пленных. Раз уж нам не дают вернуться домой – пусть хотя бы позволят иметь дом здесь. Дом, а не тюрьму. Но придурки, которые готовили свое восстание – это были настоящие придурки. Они готовились захватить корабль, удрать и привести сюда имперские войска.
Он допил и спустил бутылку в утилизатор.
– Мне долго пришлось доказывать Сильвер, что ты не придурок. И она в конце концов поверила. Я надеюсь, это доверие ты оценишь. Ну так вот, Сильвер что-то чувствовала и велела мне прощупать придурков на предмет того, чем они занимаются. Я прощупал, узнал правду, мы хором ужаснулись и решили, что нужно что-то делать, но что? Переговоры. Объяснить наши цели, уговорить подождать… – Габо махнул рукой. – Это было в принципе возможно, если бы не главный придурок. Который, к сожалению, был священником. Отец Мэтью Мак-Коннахи – ты еще услышишь о нем здесь, в колонии. Он был достаточно умен, чтобы не поднять волну и ветер на переговорах – но потом, в своем кругу, назвал нас предателями Империи, Церкви и Христа. Не может быть договора с Велиаром и прочая погребень. Потому нужно ускорить выступление. Неважно, сколько погибнет вавилонян – они дьяволопоклоники. Неважно, что провалится наш план – мы предатели. По счастью, в ходе переговоров один человек нашел наши доводы убедительными – и после того заседания пришел к нам. Он сказал, что выступление намечено на послезавтра. Эти идиоты готовы были закопать себя и нас – лишь бы не отказаться от своих намерений. Мы решили, что есть только один способ их остановить.
