меня о любых сомнениях. Что насчет контакта Реброва?
– Поговорили по душам.
–Результаты?
– Никаких. По существу – ни слова, но, судя по всему, о деятельности наших групп ему многое известно. Еще посоветовал не лезть в его дела.
– Угроза?
– Просьба. Поговорили достаточно корректно. Даже против слежки за ним не возражал.
– Твое мнение?
– Брать нельзя, пока его роль во всей этой истории не прояснится. Но для нас он, мне кажется, не опасен – это, разумеется, мое чисто субъективное мнение. Но хотелось бы, конечно, знать, что ему здесь понадобилось и на кого работает. Да, еще лично просил усилить наблюдение за СБ.
– Даже так? Это уже интересно. Хорошо, передайте запись в отдел аналитики.
– Уже сделано.
– Отбой.
Координационный Центр. Зеленский. Пазл
– …А я вам еще раз говорю: прекратите гоняться за химерами, – бушевал в ухе Зеленского голос Шульца.
Зеленский поморщился и чуть убавил громкость.
– Советник, вы же сами видели запись! Это однозначно указывает… – попытался в очередной раз объяснить свою позицию Зеленский.
– Да, я видел запись. Возможно, это все действительно выглядит необычно и вызывает настороженность, но я пока не усматриваю во всем происходящем никакой опасности. А вот что действительно вызывает серьезные опасения, так это работа третьей группы! У Реброва прокол за проколом. Они умудрились пропустить двоих – двоих! – к ведомому объекту, который только благодаря своим навыкам, пусть и неординарным, смог отбить нападение. Вот это уже факт, причем доподлинный! И я буду вынужден потребовать от господина Ванека объяснений относительно этой вопиющей халатности.
– Я понимаю вашу озабоченность и принимаю ее, господин Шульц, но вы почему-то игнорируете и другой факт: у нас под носом действуют чужие агенты. А мы не знаем ни кто они, ни что они там затевают.
– У вас есть доказательства инородности Сташевского и того, второго?
– Лишь косвенные, но…
– Браслеты и знание приемов борьбы?
– Этого достаточно для того, чтобы инициировать расследование. Нам необходимо установить, кто они и цель их деятельности в прошлом.
– Господин Зеленский, поймите же вы наконец, – голос Шульца в ухе устало вздохнул, – здоровые подозрения – это хорошо. Я не против них, но чтобы санкционировать какие-либо действия в отношении того или иного лица в прошлом мне нужны неоспоримые доказательства. Вы это понимаете?
– Прекрасно понимаю, господин Шульц.
– Отлично! В таком случае я не вижу смысла в продолжении нашей беседы. Когда у вас будут эти доказательства – мы их рассмотрим и примем решение, а пока… Извините, у меня много других дел. Всего доброго, господин Зеленский.
– Всего доброго, господин Шульц.
Зеленский отключил связь и задумался, барабаня пальцами по столу.
Странное упорство Щульца в нежелании замечать очевидные вещи раздражало. Зеленскому, хотя он прекрасно понимал позицию советника, все же было не совсем ясно то странное попустительство, с которым тот относился к «иноагентам», пусть даже и при нехватке доказательств. Сама их скрытая деятельность уже должна была настораживать, и в первую очередь Совет. Однако, деятельность Зеленского в этом направлении всячески тормозилась, а излишняя активность немилосердно подавлялась. И Зеленский не мог понять – почему?
Но, с другой стороны, эта группа неизвестных пока действительно не вмешивалась и не создавала помех деятельности Центра, выступая, скорее, наблюдателями, нежели некоей активной силой. А, памятуя о сообщении Прим-главы Коалиции Хамса, в котором он утверждал, будто его группам в прошлом кто-то активно вставлял палки в колеса, можно даже выдвинуть предположение о деятельности группы на стороне Центра. Но кто мог поручиться, что в решающий момент все не изменится кардинально, и тогда уже будет действительно поздно?..
Зеленский положил руки на стол, нервно сцепил пальцы и вызвал по внутренней видеосвязи начальника Экспертного отдела.
– Господин Маре? Добрый день. Зеленский беспокоит.
– Добрый день, господин Зеленский.
– У меня к вам есть несколько вопросов. Только мне бы хотелось, чтобы советник Шульц был не в курсе нашей беседы. Это возможно?
Маре задумчиво и настороженно поджал губы, размышляя о странном предложении.
– Ничего противозаконного, уверяю вас, – быстро добавил Зеленский. – Но в интересах общего дела, разумеется.
– Хорошо, но если вопрос будет нарушать этику или субординацию, я не отвечу.
– Никаких нарушений!
– В таком случае, я слушаю вас.
– Что у вас есть на Бориса Аркадьевича Сташевского?
– Ничего особенного: родился, жил, учился, закончил и так далее. Почему вы спрашиваете?
– Вы обрабатывали поступившие с минус ноль двенадцатого данные по поединку Сташевского и его диалогу с Ребровым?
Маре как-то сразу погрустнел и заметно напрягся.
– Дело в том, что советник Шульц просил в первую очередь заняться анализом действий группы Реброва. У него нехорошие подозрение относительно прогнозирования ситуации: группа все время запаздывает. Эпизод со Сташевским имеет более низкий приоритет.
– То есть, он просил вас пока не заниматься глубоким анализом этого материала.
– Это не выглядело столь категорично в данном ключе. В группе Реброва действительно серьезные проблемы с прогнозированием. И сейчас важнее…
– Но вы просматривали данную запись?
– Да, – в некотором замешательстве подтвердил Маре, что не ускользнула от пытливого взгляда Зеленского.
– Вы не уверены?
– Запись я смотрел. Но я не совсем понимаю ваш повышенный интерес к данному вопросу, тем более, в обход Совета. Аналитики перегружены работой и…
– К Совету это не имеет отношения. Мне необходим ваш анализ для работы.
– Тогда в чем же дело, господин Зеленский? Обратитесь к Шульцу. Он даст мне указание переключить людей на обработку вашего запроса, и мы все сделаем – стандартная процедура.
– Процедура-то стандартная, только вот… Как бы это помягче выразиться… Замкнутый круг, что ли. Шульц требует доказательств необходимости разработки Сташевского, а доказательства могут появиться только после того, как будет инициировано расследование.
– Что же вы хотите от меня?
– Я хотел бы узнать ваше личное мнение по поводу этой записи.
– Оно не будет официальным. Детального просчета ситуации не было.
– Я это понимаю, господин Маре. Мне хотелось бы знать, что удалось выяснить вашим работникам относительно Сташевского до того, как Шульц всучил вам другую работу.
Маре помолчал, обдумывая ответ.
– Господин Зеленский, вы в курсе, что все переговоры записываются?
– Я в курсе. Но я ничего противозаконного не прошу, к тому же, переговоры не просматриваются в обязательном порядке. Они могут быть затребованы только по необходимости.
– И все же, мне кажется, вы копаете не столько под Сташевского, сколько под Шульца. Не понимаю, зачем вам это нужно, но ввязываться в эту историю мне не хотелось бы.
– Уверяю вас, Шульц меня совершенно не интересует, – ответил Зеленский, но в этот момент у него зародились сомнения, настолько ли неправ был в своем
