Он не курил, но эта зажигалка занимала в его сумке свое место, рядом с клинком. Иван поджег Стопку рекламных буклетов и разбросал их по лобби. Хорошие напитки — хорошо горят. Лобби стало жарким и живым, огонь набросился на ковер и шторы, готовясь заняться деревом, вспузырить, испарить пластик и покорежить металл. Пламя из камина, осмелев, получив долгожданную свободу, двинулось навстречу к собратьям, карабкающимся вверх и вширь…
Охотник переступил порог. Правила есть правила, он спросил разрешения, прежде чем войти в гостиницу.
Наступивший день поменял только цвет. Всё тот же снег. Всё те же около нуля. Белая гадость от горизонта до горизонта. Иван решил, что теперь он поедет в сторону тепла. Может быть, если двигаться точно на юг, он потеряет это чувство. Ему не придется искать гостиницу, отдельно стоящий дом, может быть, целый хутор… Иван знал, что это не так, — чувство голода будет возвращаться снова и снова, пока он остается тем, кто он есть. Он не был охотником на демонов. Он сам был демоном, может быть, худшим из них, пожирающим себе подобных. Когда-нибудь он вернется в Москву, чтобы умереть или снова стать собой, а пока — он медленно ехал по улице, которая через пару кварталов вольется в проспект, тот разрешится шоссе, и дальше — прочь из города, на юг.
Большая машина, сумка на плече, меч, зажигалка и единственное правило: «Враг не войдет в дом, если хозяин не откроет дверь». Правило работает всегда. Иначе он не назвал бы это правилом.
СВ фирменного поезда. В билет включены — минералка, розетка в стенке, фильмы на плоском экране, ненужный ранний завтрак, холеная проводница, не берущая на чай меньше полтинника.
Двое мужчин были знакомы уже минут пять. С того момента, когда первый уже понадеялся, что будет ехать в купе один. Ровно в этот момент в дверь протиснулся огромный, в пуховике судорожно лимонного цвета мужик и отточенным движением баскетболиста из Dream Team закинул свой рюкзак такого же сводящего скулы цвета на багажную полку.
Хозяин рюкзака и пуховика действительно когда-то играл в баскетбол, было это хороших двадцать лет назад, и от него этот факт совершенно не зависел. Просто тогда он тоже был большим. Еще худым, даже щуплым, но достаточно большим, чтобы ни у кого не возникал вопрос о том, кто именно должен быть центровым в сборной института.
Андрей Леонидович ехал в поход, в Питере его уже заждались друзья, которые с тех же институтских времен звали его не иначе как Большой. Если быть совершенно точным, он должен был ехать в поход, и, если все сложится так, как хотелось бы — все получится. Просто надо сделать ёще одно дело. Одно из тех, по которым он — Андрей Леонидович, был специалистом незаменимым, пусть и стоили его услуги недешево.
Соседом по купе оказался маленький чернявый командированный. Из тех, что, стоит поезду оторваться от перрона, уже укладываются спать, тщательно развесив костюм и сменив туфли (сколько бы градусов ни было за бортом — непременно туфли) на тапочки, безуспешно пытаются найти им место, так чтобы точно не наступить. Чернявый выдержал паузу, позволив Большому раздеться, но не дав опуститься на полку.
— Вам не повезло.
— Что?
— Вам лучше попросить проводника найти вам другое купе.
Андрей Леонидович с сомнением посмотрел на попутчика. Маленький, щуплый, даже если храпит, то тихо и высоко. На всякий случай спросил:
— Вы храпите?
— Нет. То есть не знаю, я не об этом…
— Остальное не страшно. Тем более что я купил последний билет, так что другого купе мне не найти.
Чернявый задумался, но ненадолго. Решительно встал, протянул руку:
— Юрий.
Большой ответил:
— Андрей.
Проводница застала их на горячем рукопожатии. Оборвала традиционным:
— Чай будете? Есть водка, коньяк.
Остановились на традиционном в подстаканниках чае и, несмотря на фирменность состава, коньяке из одноразовых стаканчиков.
Выпили за Москву и за Питер, за знакомство, долго думали над следующим поводом, чтобы все-таки добить бутылку и спросить следующую, — не придумали. Андрей задумчиво вылил остатки по стаканам и уже с несколько нарушенной дикцией выдавил:
— Так почему мне надо было искать другое купе?
Юрий как-то совершенно по-женски взмахнул рукой, то ли требуя еще налить, то ли пытаясь показать, что ему хватит…
— Андрей, я на «ты», ладно?
— Хоть на «они», не гордый.
— Что не гордый, может, и зря. Не суть. Ты знаешь, что такое нефть?
Не самый ожидаемый вопрос. Андрей ожидал чего-нибудь более традиционного из разряда — сотрудники — козлы, начальство — козлы в кубе, жена — та еще коза… Вопрос в схему не вписывался, по счастью, ответ Юрию был точно не нужен — нужно, чтобы слушали и молчали.
— Никто не знает. Знают, сколько стоит на нью-йоркской бирже сегодня и сколько стоила вчера, думают, что знают, сколько осталось и где. Но никто не понимает, что это такое…
— Смесь углеводородов, ведь так?
— Так. Только почему-то мы можем их только добывать. Сами смешать не можем, даже имея все составляющие. Можем создать уголь, можем алмаз, а нефть не умеем.
— Есть же технологии, я что-то слышал…
— Ты либо слышал не то, либо не то понял.
Маленький, щуплый Юрий сидел на мягкой полке, упершись плечом в стену купе. Андрей уже видел такой взгляд, и этот поворот головы он тоже видел. Выступление Нильса Бора в Датской академии наук. Тот, правда, был гигантом, но этот взгляд — уравнивал. Андрей помнил еще несколько таких же поворотов головы, таких же глаз, но это было слишком давно…
— Юрий, расскажите мне, чтобы я понял.
— Вы помните катастрофу в Мексиканском заливе?
— Конечно. Кажется, все кончилось хорошо.
— Ничего не кончалось. Нам рассказывали о том, как чудо-специалисты устранили прорыв, установив огромную заглушку. Вероятно, те самые специалисты, которые проектировали эту буровую платформу. Вы вообще можете себе представить, просто на уровне здравого смысла, — напор нефти был таков, что существующая конструкция не выдержала. О какой заглушке может идти речь? Помните знаменитого мальчика, который пальцем пытался заткнуть течь в плотине? В Мексиканском заливе случилась история в разы интереснее — плотина рухнула, подошел мальчик и заткнул морской прилив мизинцем.
— Я не специалист, но технически есть решения. В конце концов, плотины возводятся в русле довольно больших рек. Самых больших рек.
— Андрей, если я попрошу вас раскошелиться еще на бутылочку коньяка, я слегка поиздержался в последнее время?
