— Продолжайте, — проговорил Дитрих и вышел. — Что случилось? — спросил он после длительной паузы.
— Нам оставалось плыть до места встречи часа три. Капитан стоял на мостике и в бинокль внимательно осматривал океан. В это время в воздухе появился какой-то круглый шипящий объект. Не задев капитана, он почти тут же исчез, оставив на нем этот страшный след.
— Ясно… шаровая молния…
— Только вот откуда? Одно-единственное легкое облачко над нами и никаких признаков грозы. А после этого все приборы вышли из строя — они каждую минуту показывали то одно направление, то другое. В последовавшие за этим два дня я пытался как-то сориентироваться по звездам, а сегодня до полудня просто дрейфовали, пока, наконец, приборы не заработали.
— Очень странная история… — задумчиво проговорил Дитрих, — однако не будем терять драгоценное время. Займитесь заправкой, а мы с профессором осмотрим больного.
Дитрих сегодня еще не разговаривал с де Аргенти и, войдя к своим пленникам, вежливо поздоровался.
— Чем обязан визиту столь важной персоны? — с оттенком иронии проговорил Сальватор.
— А вы бы хотели видеться чаще? — в тон ему ответил Дитрих. У резидента, в связи с появлением заправщика, настроение явно повысилось, и он принял интонацию профессора.
Сальватор измерил своего бывшего ассистента долгим взглядом и предложил присесть.
— Спасибо, дорогой профессор… но я пришел за вами.
Лицо Сальватора выразило смешанное чувство изумления и недоверия. Гуттиэре встала и подошла к профессору, взяв его за руку.
— Мы что, уже приплыли к месту назначения? — спросил, наконец, де Аргенти.
— О нет, профессор. Я вас прошу только взглянуть на одного больного. Нужна, так сказать, консультация. Заодно и воздухом свежим подышите… А вас, мадам, прошу не беспокоиться. Вас никто не тронет.
— Но… за консультацию нужно платить.
— Что ж, — усмехнулся резидент, — каковы ваши условия?
— Джеймс Вейслин — тоже ваш человек? Хотя это сейчас ничего не решает, но я хотел бы знать.
— Я вас понимаю и расскажу все, что касается моих отношений с Вейслином.
Сальватор обнял Гуттиэре и последовал за Дитрихом. Они поднялись на борт и перешли на транспорт-заправщик. Солнце было уже у линии горизонта, стоял тихий летний вечер. Профессор остановился и окинул взглядом просторы океана…
— Ихтиандр, сын мой, где же ты сейчас?! — пронеслось в его мыслях. Он вздохнул и направился за резидентом.
Увидев больного, профессор невольно отшатнулся, но потом внимательно осмотрел его.
После этого Дитрих отвел Сальватора в сторону и спросил:
— Господин профессор, как вы считаете, что это?
— То же самое я хотел спросить у вас… Вы же понимаете, коллега, что прежде чем поставить диагноз, нужно не только осмотреть больного, но и расспросить его.
— Он не в состоянии говорить сейчас.
— Да, это ясно.. Какой странный термический ожог. Такой я вижу впервые. Что все же с ним произошло? — спросил Сальватор.
Дитрих подозвал первого помощника, и тот повторил рассказ. Перед профессором в первую очередь был больной, а только потом фашист, поэтому он снова внимательно осмотрел его и из ограниченного ассортимента лекарств назначил лечение. К этому времени завершилась заправка. Дитрих и Сальватор вернулись на субмарину.
— Теперь слово за вами, — проговорил Сальватор де Аргенти, проходя в свой отсек.
— Только не здесь, профессор. Прошу ко мне, — резидент тут же зал задание приготовить ужин в кают-компании. Усевшись за стол, Дитрих сразу начал свой рассказ:
— Скажу вам прямо, профессор: доктор Вейслин преданный вам человек и замечательный врач. Я хотел завербовать его, но вовремя передумал — он не разведчик, хотя в нем и есть что-то такое… нестандартное.
— Вы хотели сказать — не предатель, — вставил Сальватор.
— Понимайте, как хотите, господин профессор, но если будете подобным образом прерывать меня — я не смогу выполнить обещания… Так вот, с Джеймсом мы знакомы давно, вместе учились в университете и специализировались у одного профессора.
— Да, я это знаю из рассказа Вейслина. И, помнится, сразу обратил внимание на ваши руки — именно поэтому тогда я дал добро на вашу работу в моей клинике.
— После окончания Гарвардского университета я помог Джеймсу устроиться в престижную частную клинику, и мы вместе довольно долго в ней работали. Мы, может быть, и не встретились бы с вами… — Дитрих, улыбаясь, посмотрел на профессора, — если бы не его величество случай, после которого Вейслину пришлось уволиться и искать другую работу.
— Как-то, еще во время нашего знакомства, Джеймс упоминал о какой-то случившейся с ним неприятности, но что именно произошло, он так и не рассказал, — Сальватор вопросительно посмотрел на Дитриха.
— О, это была скандальная история… В клинику была доставлена молодая женщина с признаками острого внутреннего кровотечения. Женщину осмотрели два опытных доктора и я с Вейслином, но никто из нас сразу не понял причины этого состояния. В конце концов прав оказался Джеймс, диагностировавший желудочное кровотечение из «немой» язвы и настоявший на немедленной операции. Заведующий отделением оказался не на высоте. И когда ему представился удобный случай, а этого пришлось ждать недолго, он подставил Вейслина, и тот потерял работу. Но это не все… Однажды в клинику приехала та самая женщина (а мы знали, что она жена крупного бизнесмена) на консультацию, назначенную еще Джеймсом. Узнав о его увольнении, она через меня нашла его и при помощи своих связей восстановила в клинике. Но тут, как говорится, нашла коса на камень — недолго пришлось работать Джеймсу… Он снова оказался за бортом. Я знаю, что он несколько раз встречался с этой женщиной и они… полюбили друг друга. Вейслин, как истинный джентльмен, отказался от ее услуг и денег и долго искал другую работу. Видя его мытарства, я помог устроиться ему на пароход, но использовать в своих целях не стал. Он не знает, кто я на самом деле…
— И хорошо, — произнес профессор, — но как можно с вашими-то руками да заниматься такой грязной работой?!
— Поздно, господин де Аргенти, перевоспитывать нас. Мы прошли огонь и воду под руководством фюрера.
Профессор с сожалением покачал головой.
— Так вот, — продолжал Дитрих, — Джеймс очень долго был связан с этой женщиной… Он мне рассказывал о том, что вы несколько раз приглашали его к себе на работу, а он, в свою очередь, никак не мог решить вопрос со своей подругой… Наука и жажда настоящей работы взяли верх над чувствами, и он приехал, но отношений со своей любимой женщиной не порвал.
