Роберт Уилсон - Ось

— Турк! — пронзительно закричала Лиза из дома. Дверь была распахнута настежь. Лиза стояла на пороге, ее волосы развевались, она отчаянно кричала:

— Турк! Там… На улице…

Он обернулся и сразу же увидел это.

Выглядело оно вовсе не таким уж страшным. Что-то вроде обрывка бумаги или клеенки, трепещущего на ветру на высоте человеческого роста над заваленной пеплом мостовой возле закусочной. Оно колыхалось в воздухе — не сказать, чтобы летело, как птица, держась определенного направления. Только это была не бумага, а что-то куда более странное. В середине оно было прозрачно-синим, по краям — красным. И перемещалось оно хотя и довольно не складно, но все же не совсем хаотично. Скользя то влево, то вправо, оно старалось не отклоняться от линии дороги.

Потом оно приостановилось, взмахнуло сразу всеми своими четырьмя углами-крыльями, чтобы подняться на несколько футов выше, — после чего снова пришло в движение и полетело теперь в другую сторону.

Прямо на Турка.

— Твою мать! Беги сюда! — кричала Лиза.

По радио говорили, что «это» не опасно. Только бы это и правда было так, успел подумать Турк. Он бросил все, кроме упаковки с консервами, и побежал. Пробежав около половины пути к двери, оглянулся. Колышущийся лоскут был совсем рядом, в метре от него, чуть справа. Он выронил консервы и пустился бежать что было сил.

Эта штука оказалась больше, чем казалась издали. И не такой уж тихой: она издавала хлопающий звук, словно болтающаяся на ветру простыня. Турк не знал, собирается ли она причинить ему какой-то вред, но он, безусловно, интересовал ее. Он бежал со всех ног, и оттого, что землю покрывал шестидюймовый — а кое-где и глубже — слой пепла, — это было похоже на бег по мокрому песку. Или в страшном сне.

Лиза ждала у распахнутой двери.

Хлопающий лоскут, взбивая воздух, как насос, летел уже почти вровень с Турком. Турк видел его боковым зрением, не оглядываясь. Стоило этой штуке просто повернуться, и она бы оказалась прямо у его лица. Но она продолжала двигаться по своей прежней извилистой траектории, словно ее целью было не догнать его, а следовать за ним по пятам, за ним… к раскрытой двери.

Он замедлил бег. Лоскут бился и пощелкивал за его спиной.

— Турк!..

Лиза все еще стояла в дверях. Турк сорвал повязку со рта и глубоко вдохнул. Лучше б он этого не делал, его глотка была и так забита пылью.

— Закрой, — прохрипел он, но Лиза его не расслышала. Он подавился и выкрикнул: — Да закрой эту чертову дверь, чтоб тебя!..

Услышала ли она на сей раз его или нет, но теперь она сама поняла, в чем дело. Она попятилась, пытаясь одно временно дотянуться до дверной ручки, но промахнулась, потеряла равновесие и упала. Хлопающий лоскут, уже уверенно выбирая направление, проник в дом и двинулся на нее, точно повинуясь какой-то наводке изнутри. Турк снова пустился бежать изо всех сил, но до нее было слишком далеко.

Лиза полусидела, опираясь на локоть, с широко рас крытыми глазами, и Турк всем существом ощутил удар страха — как резкий укол в сердце. Она приподняла руку, чтобы заслониться от этого. Но оно не обратило на нес никакого внимания, как и на Турка. Скользнуло мимо нес в комнату.

Что было дальше, Турк не видел. Он слышал сдавленные вскрики, потом обезумевший голос миссис Рэбка — он никогда не слышал, как кричат Четвертые.

— Айзек!..

Лиза ошеломленно сидела на полу, толком не понимая, что случилось. Эта штука — летающая штука, которая, как она думала, гналась за Турком, — проникла в комнату. В какой-то момент Лиза услышала совсем рядом стук, затем влажное хлюпанье, после чего наступила тишина. Тогда раздался крик миссис Рэбка.

Лиза собралась с силами и поднялась на ноги.

— Закройте дверь!.. — взревел доктор Двали.

Но она не могла. Не могла — пока Турк оставался там, на улице. Он стремительно несся к дому, поднимая клубы пыли. Как только он заскочил внутрь, она захлопнула дверь и принялась оглядываться со страхом: где этот летающий лоскут? Как ни глупо, ей вспомнилось одно давнее лето, когда она жила с родителями в домике в Адирондакских горах. Как-то ночью из дымохода вылетела летучая мышь и захлопала крыльями в темной комнате, перепугав Лизу. Сейчас ей со сверхъестественной ясностью вспомнилось то чувство: в любую минуту что-то живое и трепыхающееся может вцепиться к тебе в волосы и начать кусаться.

Но эта хлопающая штука уже больше не летала.

Четвертые столпились вокруг кровати, на которой лежал Айзек. Потому что…

Потому что «это» опустилось прямо ему на голову.

Мальчик в ужасе зарылся лицом в подушку. Летающее животное (растение, животное — что это было?) прилипло к его левой щеке, как толстая красная примочка. Одним углом оно присосалось к виску мальчика, другой обернулся вокруг его плеча и шеи. Рот и нос Айзека оставались свободными, хотя краешек холодной прозрачной массы примерз к его дрожащей верхней губе. Левый глаз его смутно виднелся сквозь тело животного, а правый был широко раскрыт.

Миссис Рэбка все повторяла: «Айзек! Айзек!» Она потянулась к нему, словно желая согнать с него этот страшный лоскут, но Двали перехватил ее руку:

— Не прикасайся, Анна.

Анна. Миссис Рэбка звали Анна. Какой-то частью ума, сохранявшей абсурдное хладнокровие, Лиза зафиксировала этот факт. Анна Рэбка. Мать Айзека.

— Нам надо снять это с него!

— Нужно что-нибудь, чем можно до этого дотронуться, — сказал Двали. — Перчатки, палка, бумага…

Турк сорвал наволочку с одной из запасных подушек и намотал ее себе на руку.

Странно, думала Лиза, эта штука не тронула Турка там, на улице, как не тронула ни ее, ни остальных взрослых — хотя все они были одинаково беззащитны перед ней, — но без колебаний опустилась на Айзека. Неужели «это» (несомненно, выросшее из пепла — как и те цветы с глазами и весь безумный ботанический сад, о котором сообщалось и новостях из Порт-Магеллана) искало одного Айзека, именно его?..

Все отступили от кровати. Турк протянул к странному существу обмотанную наволочкой руку. И тут произошло нечто не менее странное.

«Оно» исчезло.

— Что за черт?! — воскликнул Турк.

Мальчик учащенно задышал, выпрямился и сел, водя рукой по лицу, чтобы стряхнуть наваждение и вернуть коже чувствительность.

Лиза заморгала, пытаясь заново прокрутить в памяти то, что произошло. Летающий лоскут растаял в воздухе — так по крайней мере это выглядело. Словно превратился вдруг в жидкость, моментально испарившуюся. Но не совсем так, потому что на том месте, где он был, не появилось ни облачка пара. Он всосался — как лужица воды во влажную землю — прямо в тело Айзека.