— Да, чем ты своими руками, — нисколько не смущаясь, подхватила она. — Но Гаммаж хочет, чтобы ты осмотрел Логова. Так что пошли. Здесь, в этом Логове, у нас есть вещь, на которой можно ездить. Она перемещается только внутри Логова, хотя мы пытались заставить её ездить и снаружи. Мы не понимаем, почему она не едет наружу. Но достаточно пока того, что она ездит внутри.
Лили-Ха лихо подогнала к выходу из комнаты какую-то тележку, двигавшуюся легко и не такую огромное, как Грохотун. У тележки было два сиденья, настолько широкие, что Фуртиг понял: эта вещь была изготовлена для Демонов, а не для Людей.
Лили-Ха взобралась на переднее сиденье и ухватилась руками за поручень. Фуртиг понял, что ей неудобно так сидеть, но Лили-Ха ничего не говорила, выжидая, пока он усядется позади. Затем она потянула поручень на себя и тележка пришла в движение. Она покатилась вперёд легко и мягко.
Они ехали, и Фуртигу становилось понятно, что восторгаться тележкой незачем. Вещи, которые поражали его вначале, сменялись новыми вещами, ещё более поразительными. Лили-Ха рассказывала по ходу их поездки, как Люди пытались овладеть многими непонятными вещами, как целые команды рабочих под руководством Гаммажа изучали эти приспособления, но так и не смогли найти им применения, несмотря на специальные знания.
Однако обучающие машины Гаммаж освоил очень давно. Их приводили в жизнь посредством узких дисков, соединённых лентой. Лили-Ха поместила такой диск в машину, нажала какие-то кнопки — на стене перед Фуртигом появились картины, а откуда-то из воздуха возник голос, вещающий на непонятном языке. Большинство звуков этого языка Фуртиг не смог бы воспроизвести.
Потом женщина принесла ещё одну вещь, слишком неудобную, чтобы держать её в руках, Фуртиг надел её на голову. Внутри по бокам были выступы, по размерам подходящие к расположению ушных отверстий. Когда выступы коснулись ушей, слова незнакомою языка стали понятными. Но значение по-прежнему оставалось туманным. Так происходило обучение: слушая и глядя на картинки, можно было узнать новое. Лили-Ха заверила Фуртига, что через некоторое время он сможет обходиться без транслятора, научившись понимать чуждую речь.
Фуртиг разволновался так, как не волновался со дня Состязаний. Тогда он точно знал, что прогарает. Теперь это было волнение победителя, а не побеждённого. Со временем (теперь он понимал, почему Гаммажа так тревожила нехватка времени!) и он, Фуртиг, овладеет всеми секретами Демонов.
Он уже хотел остаться здесь! Но комната, куда Лили-Ха привела Фуртига, чтобы показать обучающую машину, была заполнена Людьми, деловито работающими, занятыми делом. Наверное, они отвлеклись на Фуртига лишь потому, что так приказал Гаммаж.
Здешние воины не были настроены к нему враждебно, нет. Они не выказывали беспокойства при виде незнакомца. Они обращались с Фуртигом как с подростком, который теребит взрослых. Как с не очень способным подростком, отвлекающим от дела. Гордость воина не позволила Фуртигу принимать с обидой такое обращение.
У большинства работающих были такие же длинные пальцы, как у Лили-Ха, и так же мало шерсти. Но попадались и похожие на Фуртига — окраской и строением тела. Они тоже не выказывали ничего, кроме безразличия.
Фуртиг постарался не замечать этого равнодушия, а сосредоточил внимание на их работе. Но увиденное показалось ему, тренированному воину, скучным. В свою очередь, он, воин, охотник (это звание было предметом его гордости!), защитник Пещер, был здесь никем. Так что результатом его с Лили-Ха осмотра явилась только глубокая тоска и желание вернуться к Людям своего племени.
Но вот они добрались до оздоровителя, где лежал Фоскот. Стоя в одном из кабинетов, они наблюдали сквозь прозрачную стену за тем, что происходило в соседнем помещении. Да-да, здесь можно было смотреть прямо через некоторые стены! Там, за стеной, на плетёной циновке лежал Фоскот. Освещение в той комнате за стеной было не таким как снаружи. Оно мерцало, словно ветерок, бегающий по траве. Фуртиг не мог найти этому сравнения лучше. Свет волнами переливался вокруг лежавшего ничком Фоскота.
Глаза раненого были закрыты. Грудь вздымалась и опадала, будто Фоскот крепко, без сновидений, спал. Перевязанная раненая нога больше не кровоточила, рана затягивалась в широкий шрам.
Фуртиг понимал, что окажись Фоскот в Пещерах, он не выжил бы. Слишком много воинов погибало и от меньших повреждений, несмотря на заботу лучших лекарей Пещер. Фуртиг вздохнул. Это было всего только одно из многих чудес, увиденных им в Логове. Но для него это чудо затмевало остальные, потому что результаты наглядно показывали мощь Демонов.
Он прижался ладонями к стене и придвинулся поближе, почти расплющив нос, чтобы получше разглядеть.
— Можно ли здесь вылечить лихорадку?
— Здесь можно вылечить всё. Любые болезни, почти все травмы и раны. Только одну болезнь оздоровитель не лечит… — она сказала это с такой грустью, что Фуртиг обернулся. Высокомерие Лили-Ха куда-то пропало.
— Какую же?
— Как-то Гаммаж нашёл одну вещь… Она выпускает туман. Когда этот туман касается тела… — Лили-Ха содрогнулась. — Это самая злая вещь, какую мы только нашли у Демонов. Туман нельзя остановить, и горе тому, кто попадёт в этот туман. Ох! Даже думать о нём страшно. Гаммаж уничтожил ту вещь.
— Ну что, Фуртиг, каково твоё первое впечатление от Логова?
Позади них стоял Гаммаж. Он вновь появился неожиданно, без предупреждения — как это ему удалось?
— Логова полны чудес.
— Да. Чудеса на чудесах. А мы всего-то прикоснулись к малой толике того, что здесь хранится. Нам очень нужно время, ничего кроме времени, — Гаммаж снова вперил взгляд в стену, словно там было написано, где взять столь необходимое Народу время. Или словно мысли Гаммажа отгородили его от собеседников.
И вновь Фуртиг осмелился прервать молчание:
— Чего я не понимаю, так это как Демоны, обладая такими большими знаниями, пришли к столь страшному концу?
Гаммаж весело взглянул в глаза Фуртигу:
— Потому что они жадничали. Они умели только брать. И брали — от воды, от воздуха, от земли. Когда же они поняли, что напахали слишком много, когда взялись возвращать долги, оказалось поздно. Но некоторые смогли спастись. Мы ещё не расшифровали все записи, поэтому не знаем, кто и куда делся. Но, кажется, они улетели на небо.
— Как птицы? Но ведь у Демонов не было крыльев. Так было на картинке…
— Да, — отозвался Гаммаж. — Но мы получили свидетельства, что Демоны располагали какими-то летательными аппаратами. Так что часть Демонов улетела. Те же, кто остался, усиленно работали в поисках средств, чтобы восстановить разрушенную природу. Но один из созданных ими препаратов и послужил причиной их гибели. Мы нашли две записи, где рассказывается об этом. От препарата развивалось заболевание, похожее на лихорадку. Некоторые умирали сразу. Другие оставались в живых, но у них менялся разум. Они становились похожими на Лайкеров, когда у тех изо рта течёт пена и они бешено рвут на клочки своих же соплеменников. Но у всех оставшихся в живых появлялся один и тот же симптом: они больше не могли воспроизводить потомство, — Гаммаж помолчал, как бы раздумывая, нужно ли говорить очередную мудрость. — Зато эта эпидемия имела и ещё один побочный эффект. Болезнь сделала нас, Людей, а также Лайкеров, Клыкастых и Крыстонов такими, какие мы теперь есть. Это, Фуртиг, мы тоже узнали из записей Демонов. Мы были для них животными, наподобие кроликов или оленей, за которыми мы охотимся для пропитания. Правда, первые Люди были в контакте с Демонами — об этом есть свидетельства. Несколько первых Людей жили в Логовах.
