— Ничто никогда не кончается.
“Верно. Впереди большая работа. Трудная и грязная. Но мы справимся, Тили. Вот так и справимся: “раз-два”. Ты сам знаешь. Ты же форвард...”
Раз (Ein)
— Как поживают рыбки? — Тиль приблизился к аквариуму и заложил руки за спину.
— Живут, — ответил Полушин с наивной гордостью. — Марина беременная, скоро осчастливит.
— Марина — это которая?
— Ну вон же, с пузом.
— Синенькая?
— Какая же она синенькая?! Ну синенькая, синенькая.
Тиль постучал ногтем по стеклу.
— Не надо, им это не нравится.
— Они сами тебе сказали?
— Нет. Но они могли бы сказать.
Тиль с Полушиным переглянулись и захохотали.
— Сейчас я тебя котлетами угощу. Ты таких не ел.
— Я на минутку, Федя.
— Никаких минуток! Тебе что, каждый день домашние котлеты предлагают? Бабкин рецепт вспомнил, хочу попробовать. Мясорубку специально купил.
— Мясорубку?..
— Ну да. Только ради котлет и купил.
— Если ради котлет, тогда останусь, — улыбнулся Тиль. — Как здоровье, Федя?
— Да нормально, нормально.
— Ты все на таблетках?
— Сам же знаешь, зачем спрашивать?
— Погубит тебя эта химия...
Полушин, помолчав, достал из шкафа какой-то асимметричный агрегат.
— Это не мясорубка, это же целый комбайн, — произнес Тиль.
— А по мне — одна хреновня. Ты лучше о себе.
— Ничего нового, все по-прежнему: торгую сборной мебелью — школы, муниципальные больницы... По мелочам, Федя, по мелочам. На днях опять убытки случились. Двести тыщ коту под хвост.
— Что ж так?
— Партнер ненадежный. Сейчас скажет одно, а через минуту — другое. Как с такими работать? В общем, средненький у меня бизнес, Федя. Самый что ни на есть средний.
— Ты молодец, Тили. Я думаю, ты из нашего поколения самый умный. Хоть и не самый старый. Иногда мне кажется, что ты умнее меня.
— Это только кажется, Федя. Меньше транквилизаторов принимай.
— Я уже привык. — Полушин размотал шнур и, подключив, пошел к холодильнику.
Склонившись над комбайном, Тиль заглянул в бункер и вынул оттуда пакетик с винтами.
— Федя... ты что перемалывать-то собрался?
— Свинину, говядину... М-мать!.. Не посмотрел. Спасибо.
— К сожалению, это не единственный электроприбор в твоем доме. — Тиль провел пальцем по книжному стеллажу и остановился у окна. — Не могу же я ходить за тобой, как нянька... — Он вытащил из-за пояса “стейджер”. — Не могу, Федя.
Два (Zwei)
В окно было видно улицу — как она обычно выглядит с тридцать восьмого этажа: река дороги, не слишком широкая, коробочки машин и фантики прохожих.
К перекрестку тянулся пестрый ручеек — детская экскурсия, полсотни душ, не считая воспитателей.
Тиль ослабил галстук и побарабанил по подоконнику.
“Здравствуйте, — раздалось в мозгу. — Ордер на всех, оптом. Одна минута. Время пошло”.
“Это плохая шутка, Элен”.
“Да, пожалуй, неудачная. Я поднимаюсь к тебе”.
“Что с аэротакси?”
“Утром на стоянке был пожар. Огонь погасили, но несколько вертолетов пострадало. Твой сегодня в город не выпустят”.
“Он не мой”.
— Ну ладно, ладно, не придирайся, — сказала Элен, заходя в кабинет. — Все хорошо. Разве могло быть как-то иначе?
— А разве не могло?..
Он взглянул на часы, потом снова — в окно. Дети прошли перекресток и направились вниз по улице. Тиль длинно выдохнул и сел в кресло.
— Как дела в Москве? — спросила Элен. — Что-нибудь привез?
— Список. Полный список, это тоже неплохо, но подробностей... никаких. Достоверно Федору было известно только про нас, а что светит остальным... Ты сама это видишь?
— Нет.
— Вот и он не видел.
— Значит, и выбора нет?
Тиль задумчиво покрутился в кресле.
— Как в Торонто слетала?
— Было трудно... — Элен опустила глаза. — В девятнадцать лет человек почти ребенок, а уж в семнадцать-то... И эта кличка все из головы не выходила. “Демон”!.. Семнадцать лет демону... Ты свалил на меня самое мерзкое, Тили.
— Мерзкого впереди еще полно. — Он выдвинул ящик и положил на стол исписанный листок, потом взял маркер и аккуратно отчеркнул строку.
— Тебе это обязательно? Нас ведь не так много... осталось.
— Помогает сосредоточиться, — сказал Тиль.
— Помогает забыть, что это живые люди и что у нас общий предок...
— А тебе — обязательно?! Говорить все это вслух, как будто я сам не знаю, как будто мне самому... — Он осекся. — Извини.
— Ничего. Встретились... Нормально.
Тиль встал и, обняв Элен, ткнулся носом ей в макушку.
— Я скучал по тебе.
— Волновался?
— Нет, конечно.
— Хоть немножко...
— Нет.
— Ну хоть капельку!
— Не смеши. Только скучал.
— Я тоже. Ладно, показывай.
Тиль извлек из кармана бархатную коробочку.
— Училась бы ты молчать, женщина. Весь сюрприз испортила...
Элен открыла футляр — внутри лежала серьга с большим бриллиантом.
— А втору-ую?..
— Это вместо обручального кольца, а их парами не носят.
— О-па... Ну ты, Тили... Ну ты даешь.
Он цокнул языком и выставил указательный палец:
— Все-таки получилось!
— Ты серьезно? И музыка будет?
— И музыка, и белый “Хаммер” с колокольчиками.
— Белый?.. Мне бы чуть потемнее. Я хотела черный, вообще-то.
— О черном забудь.
Элен прикусила губу и, открыв нижний ящик стола, вытащила оттуда конверт.
— Ты сегодня в ударе, Тили. Герр и фрау Бланк...
— Хоть чем-то удивил.
— А что дальше?
— Смотри вперед, форвард, там же все видно.
— Видно, видно. Сплошная мелодрама: взявшись за руки, уходят в рассвет. Долго и счастливо.
— Должно же это с кем-то быть: взявшись за руки — в рассвет. Почему не с нами?
Элен закурила и достала из конверта билеты.
— Герр и фрау Бланк...
— Последние из четвертого поколения, — добавил Тиль. — Последние двое, которым нечего делить.
— Кроме того, что у них осталось?..
— Целый мир — на двоих. Это немало, Элен. Этого достаточно.
— Да. Герр Бланк... И фрау Бланк... Два белых листа, заляпанных кровью.
— Зато выжившие.
— Несмываемой кровью братьев.
— Выжившие, — повторил Тиль. — Идут, идут, идут в рассвет.
Элен сощурилась:
— Долго и счастливо...
