— И четверо из них сошлись на забытой Богом планетке.
— Я как-то об этом не подумал. Очень интересное наблюдение.
— И я того же мнения.
— Очень интересное, — повторил киборг.
— Опять же, согласно Орфею, Лунная Дорожка побывала на сотне планет.
— Я сам побывал на трех сотнях. Что в этом особенного?
— Ничего. Это означает, что с десяти или одиннадцати лет она не проводит на одной планете больше месяца. А вот на Тихой гавани по какой-то причине живет два года. Что заставило ее отказаться от путешествий?
— Хороший вопрос, — согласился киборг. — А каков ответ?
— Ответа у меня еще нет… пока.
— Ты узнал о ней что-нибудь еще?
— Да, — кивнул Каин. — Она думает, что Сантьяго — герой.
— Почему?
— Еще не знаю. Но обязательно с этим разберусь. — Он задумался. — Ты можешь кое-что выяснить для меня?
— Что именно?
— Космопорта на этой планете нет, но есть какое-то учреждение, которое разрешило тебе посадку и выдало координаты точки приземления.
— Да, конечно.
— Свяжись с ними и попытайся узнать, давно ли здесь отец Уильям.
Нужную информацию Шусслер получил через тридцать секунд.
— На Тихой гавани он уже с месяц.
— А мне сказал, что неделю тому назад у него забарахлил двигатель. И Лунная Дорожка это подтвердила.
— Если хочешь, я могу перепроверить.
— В этом нет необходимости. — Каин уставился в стену, нахмурился. — Чего он тут ждет?
— Мы подбираемся все ближе, не так ли? — В голосе Шусслера появилась надежда.
— Это точно, — кивнул Каин.
Наш Чарли — малый не промах.
Даст маху раз, но не два.
Холодная кровь в его сердце,
А сердцу велит голова.
Конечно, все решило прозвище.
Если б не оно, Черный Орфей никогда не упомянул бы об Одноразовом Чарли в своей балладе. Не герой и не злодей, не шулер и не вор, не киборг и не знаменитый охотник за головами, не было в нем ничего исключительного. Перекати-поле, которое звали Чарлз Марлоу Фелчер, меняющий одну аграрную планету на другую. Работал мало, пил много.
Злобы в нем хватало, а вот мышц — нет, хотя помахать кулаками он и любил. О долгах предпочитал забывать, но об этом все знали, так что в кредит ему никто, особенно бармены, ничего не отпускал. На бедре он носил внушительных размеров сонар, но не отличался точностью стрельбы, а иной раз забывал и зарядить его.
Но прозвище у него было очень уж необычное, поэтому Орфей просто не мог не обратить на него внимания.
Никто, правда, не мог точно сказать, где, когда и почему он стал Одноразовым Чарли. Некоторые утверждали, что в юности он женился, а потом сбежал от жены в Пограничье и поклялся, что больше не будет жить с женщиной. Другие предлагали более сложный вариант, будто он отсидел срок за какой-то проступок и дал обет, что по разу совершит все преступления, числящиеся в уголовном кодексе, дабы полиция больше не смогла найти закономерностей в его поведении и выйти на его след. Третьи говорили, что он устраивает такие дебоши, что более просто не может вернутся на планету, где уже побывал. Некоторые злопыхатели, а их хватало, настаивали на четвертой версии: прозвище он получил от Плосконосой Сол, одной из самых известных проституток Тумиги, после того, как заплатил за весь уик-энд, но лишь раз сумел довести до конца то, за чем приходил.
Истоки прозвища особо Орфея не волновали, только ассоциации, которые оно вызывало. Но с Чарли он встретился в неудачный день. Тот крепко выпил и пребывал в воинственном настроении, отсюда, может, и не слишком лестное для него четверостишье.
Появилось оно в саге недавно, так что мало кто на Тихой гавани слышал его. Может, и к лучшему, потому что рано или поздно люди, которые знали это четверостишье и разные, связанные с ним истории, начинали задавать вопросы о Плосконосой Сол. А в итоге Одноразовый Чарли и его собеседник на следующее утро просыпались или в местной тюрьме, или в больнице.
На Тихую гавань Одноразовый Чарли прилетел в типичный для этой планеты день — теплый и солнечный — и следующие несколько часов искал работу на окрестных фермах. И все еще продолжал поиски, когда Каин, проснувшись, умывшись и побрившись, вновь появился в городе.
Городок этот, с аккуратными деревянными домиками, чем-то напоминал земные деревни. Возможно, большими окнами и огромными террасами. Каин подошел к одному, нисколько не удивился, обнаружив под пластиковой, под дерево, обшивкой слой высокопрочного титанового сплава. Имел домик и автономный источник энергии — ядерный реактор.
Миновав еще квартал, Каин увидел отца Уильяма, сидящего в огромном кресле-качалке на веранде маленького отеля.
— Доброе утро, Себастьян, — поздоровался проповедник. — Прекрасный день, не так ли?
Каин кивнул:
— Вы правы. Доброе утро, отец Уильям.
— Я думал, вы уже отправились в погоню за Сантьяго, — заметил проповедник.
— Куда спешить? — пожал плечами Каин. — Я подумал, а не отведать ли мне стряпни Лунной Дорожки. — Он помолчал. — Сантьяго не могут поймать тридцать с лишним лет. Так что пара дней погоды не сделают.
— Я слышал, что Ангел вот-вот доберется до него.
— Ходят такие разговоры.
— Вас это не тревожит?
— Во всяком случае, сна из-за этого я не потерял.
— Очень уж вы уверены в себе, Себастьян Каин. На вашем месте я бы улетел с Тихой гавани еще вчера вечером.
— Но вы не охотитесь за Сантьяго.
— Истину говоришь, — согласился отец Уильям. — Что ж, наслаждайтесь пребыванием на Тихой гавани. Может, пообедаете сегодня со мной?
— Возможно.
— Отчего такое безразличие?
— Вы чертовски быстро едите. Вот я и боюсь, что вы проглотите мою руку, а уж потом заметите ошибку, — улыбнулся Каин.
Отец Уильям зашелся смехом.
— Вы мне нравитесь, Себастьян. Действительно нравитесь. — Лицо его стало серьезным. — Надеюсь, мы не станем врагами, сошедшимися в жестоком бою.
— Вы намереваетесь нарушить закон? — полюбопытствовал Каин.
— Я? — удивился отец Уильям. — Никогда.
— Я тоже.
Отец Уильям долго смотрел на него:
— Не хотите ли подняться сюда и посидеть рядом, поболтать?
— Может, чуть позже, — ответил Каин. — Мне надо кое-что купить.
— Идите с миром, Себастьян. — Проповедник посмотрел на небо. — Прекрасный день… в такой день забываешь, как много зла бродит по галактике.
Каин кивнул и зашагал дальше. Увидел небольшой магазинчик, зашел, вздрогнул от волны холодного воздуха.
— Доброе утро, сэр. — Хозяин магазина, мужчина средних лет с заметным брюшком и редеющими волосами, поспешил к нему. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
