Рыцарь уткнулся лицом в руки, а Макс захихикал.
– О, мой друг, ты сможешь улыбнуться. Я тебе в этом помогу. И даже помогу рассмеяться!
Дама в руках у Веры пустилась в веселый танец, перевернулась вверх ногами, села на шпагат.
– Ха… ха… ха… – натужено рассмеялся рыцарь. Этот смех дремал в нем много лет. – Ха… ха… ха…
Он принялся ходить кругами и при каждом «ха», точно петух, вытягивал шею.
– Волшебница провела с ним все лето в горах, они ходили на прогулки, рвали цветы, танцевали и пели.
В руках у Веры куклы лихо танцевали и пели то тонкими, то басистыми голосами, при этом глаза Макса сияли от восторга.
– Когда лето подошло к концу, волшебница сказала рыцарю: «Чары разрушены! На тебе больше не лежит проклятие печали, и ты можешь быть веселым и счастливым до конца своей жизни! Однако теперь я должна буду тебя покинуть». – Кукла-принцесса поцеловала рыцаря в щеку и собралась уходить. – «Нет! Не уходи! – закричал рыцарь. – Это ты приносишь мне счастье! Если ты уйдешь, я снова стану грустным!»
Кукла-рыцарь, опустившись на одно колено, молитвенно сложила руки.
– Но я ведь научила тебя улыбаться и смеяться, радоваться и любить жизнь!
Принцесса протянула ему руку, чтобы он поднялся. Вера умолкла, у нее перехватило дыхание. На ресницу скатилась слеза, и она с нежностью посмотрела на внука Ласло. Зачарованный ее рассказом, мальчик, приоткрыв рот, во все глаза смотрел на кукол. Как бы ей хотелось, чтобы его счастье никогда не попадало в зависимость от воли других людей!
Эмму тронула и сама история, и печаль, с какой ее рассказала Вера. Она вспомнила любовные письма, написанные двадцать лет назад, и, украдкой взглянув на пожилую даму, подумала: «Интересно, как бы сложилась наша жизнь, если бы она эти письма прочла?» Макс тоже смотрел на Веру, недоумевая, почему представление так неожиданно оборвалось.
– А что случилось потом?
– Ну… – чуть не хлюпая носом, начала Вера. – А что, по-твоему, случилось?
– Волшебница… отправилась помогать своим волшебством другим людям. А храбрый рыцарь… – Макс на минуту задумался. – Он убил дракона и забрал его богатство!
– Вот это да! – воскликнула Вера. – Какой же ты сообразительный!
– Вы рассказываете интересные истории! И у вас самые лучшие игрушки! – с восхищением произнес Макс и украдкой бросил взгляд на механическую копилку.
– Спасибо, молодой человек. Поэтому я тебя к себе и пригласила. Я хочу подарить тебе копилку.
Макс от изумления открыл рот.
– Правда? – Не веря своей удаче, он повернулся к матери и, когда та утвердительно кивнула, бросился к письменному столу и двумя руками поднял игрушку.
– Тяжелая! – с довольным видом произнес он и, крепко прижимая к себе подарок, вернулся на свое место.
– А знаешь, Макс, – наклонившись к вознесшемуся на седьмое небо от счастья сыну, прошептала Эмма, – миссис Синклер была знакома с твоим дедушкой.
Мальчик встрепенулся и посмотрел сначала на мать, потом на Веру.
– Это было давно, когда твой отец был еще маленьким мальчиком. Наверное, твоего возраста, – робко сказала Вера. Она не ожидала, что Эмма заведет об этом речь. – Однажды летом мы встретились с ним в горах.
– Как Дейзи и рыцарь! – просиял Макс.
– Нет, ничего особенно интересного тогда не произошло, – с грустной усмешкой сказала Вера. – Не было ни волшебства, ни убитых драконов. Но твой дедушка, Макс, был прекрасным человеком. Представляю, как бы он радовался, что у него такой замечательный внук.
Макс широко улыбнулся и с серьезным выражением лица повернулся к Вере.
– Можно мне вас кое о чем спросить?
Вера заерзала в кресле: неужели мальчик решил, что она его бабушка?
– Да, конечно, – выдохнула она.
– У вас есть еще сантимы?
Вера расхохоталась, но ее хохот тут же обернулся приступом кашля.
– Нам пора идти, – поспешно поднявшись с места, сказала Эмма. – Спасибо вам за гостеприимство.
– И спасибо за копилку! – встав рядом с матерью и прижимая игрушку к груди, воскликнул Макс.
Вера, не вставая с места, внимательно посмотрела на мальчика и погладила его по голове.
– Я, Макс, получила огромное удовольствие от знакомства с тобой, – хрипло проговорила она. – Миссис Рихтер, спасибо за то, что вы его ко мне привели.
Женщины пожали друг другу руки.
Когда мать и сын вышли из каюты, Веру потрясла наступившая в комнате тишина. Она не слышала ни завывания ветра, ни корабельной сирены, только наступившую после ухода мальчика тишину. Ей будет не хватать этого ребенка, хотя они едва знакомы.
– Мэм, мне кажется, жар у вас стал сильнее, – сокрушенно проговорила Амандина.
Не прошло и нескольких минут, а служанка уже переодела Веру в халат, уложила в постель и сделала ей новый компресс.
– Может, и так, – отозвалась Вера, – но я чувствую себя гораздо лучше и думаю, что даже в такой шторм смогу уснуть.
* * *
Для Жюли в ее плохом настроении – не говоря о нескончаемой тошноте – работа в столовой стала сплошным мучением. Она настолько ослабла, что глиняные тарелки казались ей невыносимо тяжелыми. Расставляя посуду, она двигалась вдоль стола и без конца думала о Николае. Она ощущала боль в ноющем теле, тяжесть медальона на груди, тоску от того, что он ее отверг, и изумлялась его представлениям о любви. После ее похода в машинное отделение в ней стал закипать гнев – смесь злости со стыдом за свою глупость. А в такой шторм подобные мысли сил не придавали.
Не в силах продолжать работу, Жюли тяжело опустилась на скамью. Положив голову на стол, она поглаживала край выемки для удержания на месте тарелки в штормовую погоду. Положив свою крохотную руку в выемку, Жюли подумала: хорошо бы и для нее нашлось устройство, способное удержать ее от падения. Прошла минута, другая, и Жюли почувствовала, как ей на плечо легла широкая, загрубевшая от ожогов рука Паскаля.
– Милая, – заговорил он, – вы бледнее привидения! Хотите что-нибудь съесть? Или выпить? Скажите мне, чего вам хочется, и я приготовлю. Вам сразу станет лучше.
Жюли согласилась на стакан воды и неохотно сделала глоток.
– Похоже, в третьем классе почти все пассажиры чувствуют себя так же паршиво, как вы, – продолжал Паскаль. – Остальные работники справятся с вечерней работой и без вас. Идите прилягте.
– Вы так думаете? – с надеждой спросила Жюли. – А мадам Трембле? Она меня сегодня уже один раз отругала.
– Об этом я позабочусь. А вы марш в постель! Надеюсь, к утру будете свеженькая, как дождик. Ой, зря я про дождик…
Повар грустно усмехнулся и нежно погладил ее по голове.
Жюли брела по металлическому коридору, и ей навстречу из спальни выскочила Симона. Она ринулась по направлению к столовой. Жюли, к своему удивлению, заметила, что Симона, при том что она на двадцать минут опаздывала на работу, нашла время нарумяниться, напудриться и накрасить яркой помадой губы. Может, она завела себе дружка? Наверняка кого-то из пассажиров третьего класса.
