Я выдержала паузу, в зале взволнованно зашумели. Все они уже понимали, что это значит — в бою подставить брюхо, да никакая броня не спасет… чем это грозило, и что это значило для всех нас. Действительно — не только для меня, но и для всего экипажа.
— Вы видите? Этой мрази плевать на экипаж, на наши жизни, на все — ради сомнительной поживы он решил уничтожить собственный корабль. Вы понимаете, что все, находящиеся в Посту, выжили бы, но экипаж мог погибнуть полностью. Я поняла, в чем дело и попыталась обезвредить негодяев, засевших в пилотских креслах. Но их было семь человек, а моего телохранителя, — я погладила Бету по голове, — они сразу же спутали молекулярной сетью. Мне пришлось сражаться с ними в одиночку. К счастью, благодаря своевременной помощи и слаженной работе наших офицеров, в особенности Дерри Наргет, которая сумела блокировать Пост и перехватить управление кораблем на себя в отсеке двигателей, нам удалось справиться с заговорщиками. Все пилоты-предатели погибли в бою. Выжил лишь этот негодяй, стоявший во главе — разумеется, ведь он берег себя! Вы видите, что этот предатель, Нийн Леандр, продал всех и вся, что он хотел уничтожить весь экипаж ради своих сомнительных целей?
Я выдержала паузу. Глаза бойцов опасно заблестели — похоже, моя речь возымела успех.
— По правде сказать, я считала Леандра агентом ненавистного всем нам Аригайрта. Многие из вас испытали тяжелые страдания под его рукой, другие знают об этом от непосредственных свидетелей. У меня просто не укладывалось в голове, что можно вот так просто предать своих товарищей и командира, да еще сделать это так гнусно, в момент напряженного боя! Я не понимала мотивов и целей этой мрази. Но последующие допросы, включающие, разумеется, введение сыворотки правды, показали, что Леандр не был агентом наших врагов и действовал исключительно ради себя и собственной выгоды. Послушайте, — я взмахнула рукой в сторону Таффи. Он сразу же включил запись — выбранное мною место из допроса Леандра (на том допросе сама я не присутствовала).
Голос Таффи произнес на весь зал (достаточно холодно и безлично, эти фразы мы откорректировали, на самом деле Таффи выражался куда красочнее):
— Если Аригайрт ни при чем, зачем ты совершил предательство? Какова твоя цель?
Ты хотел денег? Разве ты не имел достаточно денег, высокое звание здесь, на «Зеркале»? Разве не выполнялись условия твоего контракта?
И жалкий, задыхающийся голос предателя.
— Выполнялись. Я все имел, все.
— Тогда зачем ты предал нас?
Некоторое молчание. И ответ Леандра (признаться, меня саму он немало позабавил и удивил — но Леандр, сломленный наркотиками и болью, в самом деле отвечал откровенно).
— Я думал… нами командует женщина. Даже не женщина — девочка…
(проклятый небольшой рост и хрупкое сложение… мне уже 20, опыта у меня побольше, чем у иных в 60, но я все еще «девочка». Маленькая собачка — до старости щенок).
— Я не считал ее достойной командования. Я завербовался, потому что у меня в тот момент были серьезные трудности на Гоне. Но я хотел при первой возможности перейти в другой экипаж.
— Почему ты просто не сделал этого? Зачем нужно было ставить корабль под удар?
— Я рассчитывал на повышение своего статуса в новом экипаже… стать доверенным лицом хозяина корабля.
Мои шибаги возмущенно зашумели. Таффи выключил запись. Дальше предатель еще распространялся о возможностях женщин вообще, о своем ко мне недоверии, о моих качествах в частности… но этого ребятам лучше не слышать, вдруг у кого-нибудь зернышко сомнения западет. Ведь у многих, оказывается, такие тараканы в голове — если женщина, то это уже — автоматом — нечто неполноценное.
— Вы поняли? — холодно спросила я, — Вы поняли, что это за человек, и что он готов на все ради собственной шкуры и ради собственного удовольствия и статуса готов загубить все наши жизни? Теперь скажите мне — он заслуживает смерти?
— Да-а! — прокатилось по залу. Первые ряды вскочили в едином порыве, за ними стали подниматься и следующие. Лица горели ненавистью.
— Смерть собаке! — крикнул кто-то, и даже в некоторых местах возникли очаги негромкого скандирования — Смерть! Смерть! Смерть!
В мои планы не входила вакханалия ненависти, мне всего лишь нужно было заручиться общим согласием на казнь и связать экипаж общим делом. Я повернулась к Таффи, сохраняя гордое и надменное выражение лица. Предатель весь затрясся и, кажется, что-то крикнул… я ничего не слышала. Я медленно подняла руку, два пальца — вверх, и так же медленно, величественно, опустила ее.
Таффи шагнул вперед и художественно взмахнул тесаком…
Я чуть прикрыла глаза. Смотреть мне не хотелось. От запаха свежей крови затошнило. Ну нет, меня не вырвет… Не впервой. Раздался глухой стук — энергетические канаты были отключены, и тело свалилось на пол. Я лишь мельком глянула на него, удостоверившись, что все в порядке. Повернулась к затихшему залу. И сказала негромко, доверительным тоном.
— Собаке собачья смерть. Спасибо, ребята!
И шло, медленно текло, иногда скручиваясь узлом в Подпространстве, беспощадное непобедимое время.
Время создал великий Змей, злой гений Вселенной. Время — безжалостная тюрьма, и нет прочнее его оков. Смерть, вечный злой рок и ужас человека — всего лишь производное времени. Сегодня ты жив, завтра — нет. Если бы можно было навсегда остаться в сегодняшнем дне! Но завтра будет смерть, или пытка — завтра ты познаешь ад или небытие, и сегодня уже нельзя будет вернуть. А то страдание, которое терзает тебя сегодня, нельзя, невозможно преодолеть возвращением к сладкому прошлому или рывком в лучшее завтра. Время — невидимые цепи, сковавшие нас по рукам и ногам, предоставившие возможность палачам терзать нас именно здесь и сейчас, не дающие нам ускользнуть.
Кто сказал, что именно в этом времени мы должны жить? Именно сейчас, здесь, сегодня, в этот миг? Почему бы не приподняться над тягучим временным потоком, не взглянуть на жизнь свысока, полюбоваться светлыми полосами, не замечая темных и мутных струй? Почему нужно жить именно в этом направлении, ни шагу назад, только вперед — к смерти и неизвестности?
Что-то подсказывает мне, что после смерти времени уже не будет.
Время шло, и медленно, постепенно отстраивалась моя маленькая империя.
Мне не хотелось расширять ее слишком быстро. Нет, временами сладкие планы разгрома Аригайрта, мести ему, одолевали меня… но самые садистские фантазии в отношении великого шибага как-то не удовлетворяли. Смерть у любого человека лишь одна. Я не настолько безумна, чтобы оставлять Аригайрта в живых, хотя бы и для мучений — он всегда может выбраться, видно, змей благоволит ему. Да, я могу постараться, чтобы перед смертью Аригайрт испытал всю полноту ощущений собственных жертв. Например, в виртуале он вполне может пережить и десятки разнообразных казней — и мне даже не нужно напрягать фантазию, Аригайрт давно напряг ее за меня, и все эти казни реально существовали на Нейаме. Ну а на закуску — особенно красочная и мучительная смерть в реале.
