Эви бросилась назад, в шахту. Ухватившись за одну из створок дверей, рывком запрыгнула внутрь.
К счастью, стрельбы не последовало. Пес, судя по всему, не заметил ее.
Эви прижалась к стене шахты. Правой рукой она отчаянно цеплялась за дверь, а левой сжимала свой «Мицубиси». Ее ступни наполовину свисали с балки, лежавшей поперек шахты на одном уровне с полом коридора. Она бросила взгляд вниз и увидела еще три этажа, а на самом дне бетонную плиту.
Эви задыхалась. Пот катился с нее градом. Где-то на шее она ощущала бешеное биение пульса, а во рту появился кисловатый медный привкус, который всегда приходит вместе с паникой. Вполне возможно, этот афган — один из разведчиков, посланных на поиски второго входа в камеру к пришельцам. И если ее первоначальные расчеты верны, таких афганов может оказаться пятеро.
В следующее мгновение Эви начала различать новые запахи. Она явственно ощущала присутствие еще двоих афганов, а затем услышала, как захлопнулась пожарная дверь. В запасе у нее осталось шесть минут.
До Эви донеслись обрывки слов. Боевик по радио разговаривал с кем-то по арабски: «… такой же самый шлюз, защитников нет. Мы собираемся… »
Дослушать фразу до конца не удалось. Неожиданно электросеть ожила, и лифт пополз вниз.
Эви согнулась в три погибели и едва не лишилась опоры.
Когда до днища лифта оставалось метра полтора, Эви струхнула. Она выскочила назад в коридор и развернувшись, открыла огонь из своего «Мицубиси», сжимая его в больной руке. Стреляя, она одновременно молила бога, чтобы ей удалось хоть в кого-нибудь попасть.
С глушителем «Мицубиси» издавал звук, напоминавший шлепанье отбойным молотком по грязи. Оба боевика оказались застигнутыми врасплох. Эви удалось попасть одному из них в живот. Приземлившись на мягкое место, она проехала по бетонному полу, отчего оставшиеся пули впились в бетон у самых ног второго афгана. Первый пес согнулся пополам и рухнул на пол бесформенной массой, второй же поспешил укрыться за толстой трубой, которая тянулась от пола до потолка. Там он присел, прицелился и выпустил в Эви очередь.
Эви продолжала скользить по полу. Афган не промахнулся. Она почувствовала, словно левую руку ей задел паровой молот. От удара она выронила автомат и перелетела через голову. Остановилась Эви только у стены напротив лифта в луже собственной крови.
Лифт звякнул, и двери его закрылись.
Рана напоминала о себе горячим давлением в бицепсе. Пока что боль не сильно заявляла о себе, поскольку продолжали действовать обезболивающие средства, принятые Эви накануне. Однако она не сомневалась, что это ранение не сулит ей ничего хорошего, ведь теперь нельзя было пошевелить рукой ни назад, ни вперед.
Афган уже выходил из-за трубы, за которой укрылся от выстрелов Эви. Нацелив на нее дуло автомата, он подполз к своему напарнику, отчего Эви решила, что ее он принял за покойницу. Афган обернулся, чтобы посмотреть на своего поверженного товарища.
Эви воспользовалась этим моментом, чтобы вытащить из кобуры «Смит и Вессон». Ей удалось сделать три выстрела. Две пули попали псу прямо в морду. Афган свалился на пол прежде, чем успело умолкнуть эхо ее стрельбы.
Пять минут.
У Эви не оставалось времени, чтобы разглядывать раненую руку. Она вскочила на ноги и бросилась к шлюзу. Чтобы набрать код, ей пришлось снова засунуть пистолет в кобуру.
— Ну, Прайс, если не сработает… — прошептала она, но Прайс не слышал ее.
Несколько тонн бетона у нее над головой напрочь глушили радиоволны.
Эви быстро набрала код, однако компьютер не торопился с ответом. Спустя несколько мгновений, показавшихся Эви вечностью, дверь отъехала в сторону и взгляду открылась небольшая квадратная камера с другой дверью, но уже меньших размеров, в противоположной стене. Изо всех углов в стене ей подмигивали красные лампы. Эви шагнула внутрь, и дверь за ней с шипением поползла на прежнее место.
Однако в следующее мгновение электроснабжение прекратилось, и дверь замерла на месте.
— Черт, — прошептала Эви.
По соседству с противоположной дверью находилось забранное стеклом углубление. За стеклом находился красный рычаг, а по самому стеклу шла надпись: «При аварии — разбить!». Удар кулака, и Эви потянула на себя рычаг.
Дверь слегка приоткрылась, наполнив воздух пронзительным свистом. Мимо Эви пронесся порыв ветра. Ей показалось, будто кожу ей обожгло раскаленным песком пустыни. Она навалилась на рычаг, пытаясь удержаться на ногах. Дверь продолжала открываться все шире. Эви закрыла глаза и отвернулась. Порывы ветра, словно стремясь во что бы то ни стало сбить девушку с ног, обдавали ее своим горячим влажным дыханием. Вообще, все это весьма напоминало бы сауну, если бы не вонь, ударившая в нос. Желчь, нашатырь, сера, лава — тлетворный запах разложения.
Эви не выпускала из рук рычага еще секунд тридцать, дожидаясь, когда в обеих камерах сравняется давление. Когда же ее взору предстанет второе помещение там, за дверью, на поиски подброшенной Хофштадтером бомбы у нее останется не более трех минут.
Вторая камера оказалась цилиндрической формы. Потолок уходил вверх неровным бетонным конусом. На верхушке конуса располагалось почти круглое отверстие около двух метров в диаметре, в глубине которого мерцал красно-зеленый огонь. Посередине комнаты к потолку уходило целое сплетение труб. Они заканчивались широкой воронкой, располагавшейся примерно в метре от отверстия на самой верхушке конуса. Метановая горелка.
Однако никакого пламени в ней не было. Вместо огня из воронки доносилось негромкое, но вполне отчетливое шипение. Должно быть, пламя погасло. В обеих камерах выровнялось давление, и теперь в помещение поступал метан.
«И куда он только запрятал эту хреновину?»
Эви не сразу заметила бомбу, и поначалу ей в душу закрался страх, — она подумала, что Хофштадтер подложил взрывное устройство этажом ниже, откуда, по всей видимости, и тянулись трубы. Эви сказала себе, что если не найдет бомбу в ближайшие шестьдесят секунд, то бросится наутек, назад на лестничную клетку.
Однако, обойдя трубы, Эви нашла то, что искала. Небольшой кирпичик пластика и крошечный детонатор-таймер. Если верить последнему, Хофштадтер явно переоценил оставшееся в их распоряжении время.
Показания на дисплее уже перевалили за минутную отметку. Чтобы обезвредить бомбу у Эви оставалось не более сорока восьми секунд. Эви подбежала к трубе и только тогда сообразила, что Хофштадтер выше ростом. Ей никак не дотянуться до бомбы.
Эви смотрела на коварный кирпич, уютно расположившийся между тонкой трубкой, которая, судя по всему, была частью системы зажигания и одной из толстых газовых труб. Ухватившись за тонкую трубу, Эви подтянулась поближе к бомбе.
