Часовой механизм представлял собой стандартное устройство. Незамысловатый армейский детонатор наверняка был взят из кладовых министерства обороны. Никакой экзотики, но ничего другого Эви от Хофштадтера и не ожидала. Будь тот специалистом в этом деле, Эви наверняка не пришлось бы рисковать собственной шкурой.
Взрывное устройство не было даже оснащено сенсором колебаний воздуха. Единственное, чем оно могло похвастать, это способностью послать в основной блок зажигательную искру, если кто-то, ненароком или нарочно, раньше времени выдернет провода.
В крошечном окошечке таймера цифры перескочили через отметку «тридцать».
Эви попыталась отыскать себе опору, однако ноги ее беспомощно скользили у основания труб. Да пропади все пропадом — Эви требовалось одно — дотянуться пальцами до кнопки сброса. Дело ведь яйца выеденного не стоит. Будь у нее одна рука свободной, тогда…
На таймере мигнула цифра двадцать девять. Эви перевела взгляд на раненную руку. Комбинезон промок от крови от плеча и ниже. Эви попробовала пошевелить рукой.
Обезболивающие средства больше не помогали. У Эви горело не только плечо — ниже, в бицепсе, было такое ощущение, будто кто-то ковырялся в нем раскаленной добела кочергой. Пот разъедал ей глаза, однако Эви почувствовала, что способна двигать рукой. Она подняла трясущуюся руку — плечо ей пронзили тысячи острых кинжалов, а затем впились еще ниже и глубже, до самого живота. Даже биение пульса отдавалось в предплечье ударами кузнечного молота. Эви показалось, будто ей потребовалась целая вечность, а не каких-то там двадцать секунд, чтобы поднять руку. Однако когда она дотянулась до бомбы, на таймере оставалось еще девять секунд.
Эви, поморгав, смахнула с ресниц пот и увидела, что Хофштадтер сообразил вырвать кнопку «сброс».
— Ах, ты, чертов ублюдок!
Шесть секунд. Эви обхватила ладонью детонатор в надежде, что примитивный способ защиты, к которому прибегнул ее бывший шеф, означал одно — Хофштадтер в вопросах техники абсолютный профан. Пять секунд. Эви не сомневалась, что ее ждет смерть. Она ощущала ее привкус у себя во рту, казалось, что дыхание беззубой щекочет ей затылок.
Четыре секунды.
«Если не сработает, по крайней мере, это будет моих рук дело».
Она рывком выдернула детонатор из взрывного устройства. Однако при этом ее правая рука соскользнула с трубы и Эви упала навзничь, успев в тот же миг подумать, что попытка удалась.
Чтобы предохранить детонатор от непрошеного вмешательства, Хофштадтеру следовало вскрыть корпус и присоединить провод изнутри. Однако у него либо не нашлось времени, либо не возникло желания на такие технические премудрости. Детонатор пискнул, а в следующее мгновение Эви свалилась на пол и потеряла сознание.
* * *
Первое, что она почувствовала — это боль. Ей казалось, будто кто-то тисками сжимает ей руку, и каждое нажатие вызывало в плече новые обжигающие волны боли.
Эви потребовалась секунда, чтобы понять — кто-то действительно сжимает ей руку. Она тотчас открыла глаза. Первое, что предстало ее взору, — это тип с биноклем. Эви сделала попытку вытащить пистолет. Ее правая рука не двигалась.
Ей не давали пошевелиться три афгана. Один держал ее правую руку, второй навалился на ногу, а третий, судя по всему, обрабатывал ей рану. Тип с биноклем стоял, прислонившись к трубам. В руках он держал детонатор.
— Эви Ишем, — произнес он. — Наконец-то.
Эви с опаской просмотрела на пса, накладывавшего повязку на ее раненую руку.
— Не волнуйся. Шариф отличный военврач.
Пес ткнул ей в рану чем-то острым. Внутри руки словно вспыхнуло пламя, языки которого обожгли даже внутренность ее черепа. Эви рефлекторно выгнула спину. Когда боль отступила, она ощутила лишь разбитость во всем теле. У нее ныла буквально каждая мышца — от шеи до основания позвоночника.
«Наблюдатель» кисло усмехнулся.
— Я подумал, ты будешь не против испробовать на себе всю прелесть мучительной раны.
При этом он расстегнул воротник рубашки цвета хаки, обнажая толстый красный шрам, протянувшийся через всю шею под адамовым яблоком.
— Точно, как и я.
До Эви наконец-то дошел смысл его слов.
— Ирония судьбы, — произнес «наблюдатель», поигрывая детонатором.
— Возможно, ты спасла мне жизнь. Не думаю, чтобы милые червячки Расы сумели залатать меня после взрыва. Собственно говоря, это один из способов, направленных именно на их уничтожение.
Эви показалось будто Шариф, ни слова не говоря, вырвал из ее руки около метра колючей проволоки. Обернувшись, она увидела, что тот отбросил в сторону несколько карбоновых волокон из ее комбинезона.
— И что ты намерен со мной делать? — спросила она, стыдясь того, как тихо и жалобно прозвучал ее голос.
От улыбки ее собеседника не осталось и следа.
— Будь на то моя воля, — произнес он, глядя Эви прямо в глаза, — я бы выколол тебе глаза и выбросил в чем мать родила на улицу где-нибудь в Бронксе.
Шариф наконец-то управился со своим делом. Эви почувствовала, как напоследок ей в руку ввели какое-то лекарство. После чего афган-санитар ловко наложил аккуратную повязку.
— К несчастью для нас обоих, ты представляешь для Расы немалый интерес, и это касается не только возвращения их… — незнакомец умолк, подыскивая нужное слово, а затем выдавил из себя с явным отвращением: —… людей.
Шариф отошел прочь от ее руки.
— Поднимайся, — приказал «наблюдатель».
Два других пса отпустили Эви, чтобы та смогла встать на ноги. Окружающий мир показался Эви каким-то бесформенным и расплывчатым, словно она наблюдала за событиями с огромного расстояния. Интересно, подумала Эви, что тому причиной — последствия боли, ушиб головы или, может быть, ее просто накачали наркотиками. Ведь они впрыснули ей какую-то гадость, причем явно не болеутоляющее средство. Рана в руке напоминала о себе нестерпимым жжением, а остальной мир продолжал оставаться размытым и смазанным.
— Кто ты? — с усилием выдавила из себя Эви.
Казалось, что язык ее сопротивляется, не желая произносить слова.
— Ты лучше пошевеливайся. Мы и так задержались здесь дольше положенного.
Он подтолкнул ее, и Эви с трудом начала переставлять ноги. Она прекрасно понимала, что ее накачали наркотиками. Эви двигалась вперед, сквозь атмосферу липкую и тягучую, словно патока, и, несмотря на все усилия, не могла заставить себя оказать даже малейшее неповиновение.
Три пса вывели ее наружу из шлюза и повели по коридору. «Наблюдатель» шел впереди. Электроснабжение отключилось окончательно, и поэтому они шагали под спорадическими вспышками ламп аварийной системы. «Наблюдатель» болтал без умолку, и в мрачной тишине подземелья его голос напоминал треск детской погремушки.
