– Нужна ваша помощь, – ответил Карабанов. – Кое-что проясняется. Я только что из Ашхабада, часов шесть высидел у экспертов. Но очень нужна ваша помощь. Думаю, сообща мы раскроем эту маленькую тайну.
Он пригласил ученых к столику, установленному в тени деревьев, и оглянулся на помощников Владимира Степановича, беседовавших невдалеке.
– Пригласим и молодых людей, – предложил он. – Быть может, и они нам что-нибудь подскажут.
Когда Шурочка и Красиков присоединились к ним, Карабанов вынул из неизменной сумки пачку крупных фотографий.
– В двух словах. Если принять как наиболее вероятную версию, что произошло это во время прошлогодней туристской поездки Блера в Минск, то за недельное его пребывание там материалы «Космического ключа» побывали в трех местах. Лаборатория и квартира профессора Боровика. Затем – Институт сельскохозяйственных проблем.
– Они хранились у меня в сейфе. С тщательным соблюдением... э... предписываемых инструкцией правил.
– Да, да, конечно, – сказал полковник. – Во всех трех местах они хранились в сейфах, с соблюдением правил. Доставляла из лаборатории на квартиру профессора, а затем в институт товарищ Синица. Так?
– Да, – побледнела Шурочка.
– Вы ездили одна?
– Нет, меня сопровождал Эдик... то есть Вася.
– Отлично. Идем дальше. Товарищ Фарук доставил нам негативы микроснимков из Альджауба. Они были исследованы экспертами, отпечатаны и увеличены. Первое заключение: фотографирование производил человек совершенно неопытный. Таким образом отпадает предположение Владимира Степановича, что Блер проник в сейф во время своего визита... Далее. На негативах обнаружены отпечатки пальцев.
– А не могли ли они появиться там позднее? – спросил Кулиев, с интересом следивший за рассуждениями полковника.
– Такие же отпечатки обнаружены и на фотоаппарате, почему-то хранившемся в сейфе Блера вместе с негативами. Можно подозревать, что американец тоже знал об отпечатках и сохранял их для дальнейшего шантажа своего подручного.
– Интересно, очень интересно, – подался вперед «солидный товарищ». – И эти отпечатки?..
– Отпечатки узеньких, безусловно, женских пальцев, так как кое-где заметны следы удлиненных ноготков... – Карабанов улыбнулся. – Говорю это для того, чтоб окончательно успокоить Владимира Степановича.
– Да, да, вы правы. В квартире Владимира Степановича нет женщин... За исключением... э-э... дочери профессора...
Кулиев покосился на говорившего, но промолчал.
– Итак, мы установили, – продолжал полковник. – Фотографировала женщина. Неопытная в таких делах. Этим отчасти и объясняется появление на снимке столь удивительного предмета.
Тут он положил на середину стола большую светлую фотографию какого-то чертежа. Возле одного из уголков, на самой рамке виднелась небольшая трубка, оканчивающаяся головкой курчавого востроносого дьяволенка.
– Губнушка! – первая догадалась Шурочка.
– Так называемая губнушка, – подтвердил полковник. – И довольно необычной формы. Может, кто-нибудь встречал ее?
Никто не отозвался.
– Видите, уголок чуть отгибается, – продолжал объяснять Карабанов. – Потребовалось прижать его, а под рукой, видно, ничего больше не было. Удивляет меня одно, трубочки эти делаются из пластмассы, они очень легки и...
– Серебряный, – внезапно перебил Красиков. Он сидел пунцовый, взволнованный, не отрывая взгляда от фотографии. – Тяжелый серебряный футляр.
– Вот видите, – спокойно проговорил полковник. – Я так и знал: кто-нибудь да должен был заметить. Ведь фотографировал кто-то из своих, близких... Так вы говорите, футляр сделан из серебра?
– Серебряный дьяволенок с золотыми рожками, – по-прежнему ни на кого не глядя, тихо сказал Красиков. – Внутри сверхмодная густо-фиолетовая помада. Она говорила, что подарил ей какой-то интурист.
– Но я здесь ни при чем, абсолютно ни при чем! – засуетился вдруг «солидный товарищ». – Да, да, узнаю теперь проклятого дьяволенка. Как только увидел тогда, сказал ей: «Смотри, Альбинка, до добра не доведет!» Мерзкая девчонка, я так доверял ей... Но как могла она забраться в сейф? У меня всегда... э... по инструкции...
– Это мы с вами выясним позднее, – заключил Карабанов, убирая в сумку фотографии.
ГЛАВА 36
Тени исчезают в полдень
– Все время звонят, – Аспер Нариманович устало присел на садовую скамейку, рядом с Боровиком. – Полчаса назад перелетела сорок седьмая стая. За один только день!
– Ага, сорок седьмая! И на все хватает заказчиков?
– Никак не примирю ихтиологов и агрономов, – шутливо пожаловался Кулиев. – На части рвут.
– Но до чего ж просчитались эти господа! – рассмеялся Владимир Степанович. Взъерошенная черная борода его и цыганские озорно сверкающие глаза придавали ему разбойный облик. – Нет, до чего ж просчитались. Любопытно, как они чувствуют себя там сейчас.
– Видимо, неважно. А вот некий солидный гражданин уже ходит, как ни в чем не бывало. В конце концов, мол, виноват не он, а дочь, которая по неопытности и недомыслию стала жертвой, и т.д., и т.п. Словом, он даже пытается переходить в атаку. Высказал целый ряд критических замечаний. В том числе и о наименовании проекта – «Зеленый смерч». Дескать, нелепо. Смерч – бедствие. Выпиской из Даля вооружился.
– Ну, а вы? – развеселился Боровик.
– Ответил ударом на удар. Спросил, считает ли он бедствием, скажем, бурю? И заручившись его ответом, привел несколько цитат с такими словосочетаниями, как, например, «буря революции», «пожар освободительных войн».
– Ладно, не будем к нему чересчур суровы. На его долю и так уже выпало немало.
– Мало! – лицо Аспера Наримановича окаменело. – Впрочем, теперь уже все пойдет без нашего участия. Тени исчезают в полдень, это не только поговорка. Это – закон природы.
– А где же Эверетт? – спохватился Владимир Степанович. – Не очень-то ладно получилось, что мы бросили его.
– Ничего, он встретил здесь приятеля, забавного маленького человечка. Вокруг них собралась компания. Инженер Ветров и ваша дочь настойчиво совершенствуются в английском.
– Все равно, мне надо его увидеть. Ведь мы еще так и не поговорили по душам.
– Что же, давайте его поищем.
День уже на исходе. От причудливых фантастических растений змеятся длинные тени. Стекла огромного, похожего на цирк здания сверкают. Издали доносится тихая музыка.
Все гости, в том числе и шумливые корреспонденты, уже разъехались. На ЦЭБе остались лишь свои – те, кто здесь, в Ашхабаде, в Минске годами работали над «Космическим ключом».
