язвительности, только ядовитая суть слов. — Ты бесполезен и даже опасен, пока твое сознание не натренируется и не перестанет мучить тебя глюками.
— Глюками, значит… — тихо и зло пробормотал Айзек. Она казалась непробиваемой, хуже того — пыталась задеть вместо ответа на действительно важный вопрос. Твердая единица даже под воздействием алкоголя, в то время, как его сердце гулко отбивало в груди. — Как погибла твоя сестра, почему ты не удержала стену за двоих, если способна на это?
Айзек поздно осознал, что он зашел слишком далеко, и осекся — но жестокие слова уже слетели с губ. Он не это имел в виду, хотел просто узнать, что произошло, а не обвинять… Но прозвучало именно так.
Он ждал взрыва, ярости, выплеснутого на него пива и даже попытки ударить в лицо. Но вместо этого Меган как-то сжалась, нахохлилась и ближе придвинула бокал. Пальцы, державшие вспотевшее стекло, побелели.
— Я ошиблась, — горько шепнула она.
Айзек промолчал, ощущая неловкость и не зная, что сказать. Отвернулся к стойке, рассматривая ту самую фотографию, на которой улыбалась Ева. Длинные волосы, милые ямочки на щеках, добрый взгляд. Полная противоположность сестры.
Меган, невидящим, потухшим взглядом уставившись куда-то на стену за спиной напарника, так же молча допивала третий бокал.
Домой они шли вместе, но также в полном молчании. Меган брела, засунув руки в карманы куртки, глядя в пол и едва заметно пошатываясь, но при этом с точностью давнего обитателя этих подземелий перешагивая через едва заметные выступы породы у стен или старые ржавые крепления, практически неразличимые в тех местах коридора, где перегорели лампочки. Айзек же, хоть и оставался абсолютно трезв, собрал их все, зашиб ногу и пару раз чуть не упал. Радости это вечеру не прибавило.
Он уже мечтал о том, как провалится в сон, даст отдых болевшим глазам и чуть гудевшей голове. Он не станет сейчас ничего обдумывать, анализировать, сопоставлять — черт с ней, с этой хмурой напарницей и странным шумом за стеной. Лишь бы не было снова кошмаров и удалось выспаться.
У самой квартиры Меган чуть обогнала его. Вставила карточку в замок, отворила дверь, стремительно шагнула внутрь — и тут, по какой-то иронии, запнулась о собственный порог. Айзек, понимая, что напарница сейчас рухнет на пол коридора, не задумываясь сделал короткий рывок вперед и перехватил ее поперек тела. Меган повисла на его руке, испуганно заморгала, а потом наконец-то смогла вытащить вторую ладонь из кармана и вновь восстановить равновесие.
— Я предупреждала — не смей меня трогать! — оскорбленно выпалила она, вцепившись в пальцы Айзека, чтобы откинуть его руку.
А тот и не слышал. Замер, глядя перед собой, в темный квадрат кухни: там, всего в двух метрах от него, застыла девушка в светлом платье. Не призрак, не расплывчатое облачко или белый силуэт — самая настоящая. В тусклом пятне падавшего из коридора света он даже мог различить на щеках легкий румянец и милые ямочки. Знакомые черты и знакомые, спадавшие по плечам волосы. Неужели он так долго смотрел на ее фото… Ева прикрыла глаза, протяжно вздохнула и укоризненно покачала головой.
Резко вспыхнувший свет — Меган ударила рукой по выключателю — заставил Айзека на мгновение зажмуриться. А когда он вновь открыл глаза, Евы в кухне уже не было. Зато осталась рассерженная напарница.
— Не смей. Распускать. Руки! — с расстановкой, как для слабоумного, выпалила Меган. Возможно, за последний месяц, когда ей пришлось сменить приятное соседство с родной сестрой на проживание с чужими людьми, ей действительно встречались не самые приятные личности… Даже Айзеку подобное полусовместное существование казалось странным решением, необдуманным нарушением личного пространства. Так что стремление напарницы защитить себя было вполне понятным… но все мысли сейчас занимало совсем другое.
Не дождавшись от него никакой реакции на свой возглас, Меган резко развернулась и удалилась в свою комнату, щелкнув замком. Айзек же, без особой надежды, вновь выключил свет — но Еву, конечно же, не увидел. А чувство присутствия ее в доме осталось.
Неприятное, холодное ощущение. Айзек поплелся к себе, словно под прицелом чужих невидимых глаз. Он не верил в призраков, но как никто другой верил в практически безграничные возможности мозга, вплоть до материализации сознания. Уж если люди тут одной силой воли держали стену…
Уже лежа в кровати, совершенно позабыв о том, что собирался скорее заснуть, Айзек раз за разом прогонял в памяти случившееся. Прислушивался к своим ощущениям, надеясь из столь ненадежных источников получить хоть какую-то информацию, способную пролить свет на произошедшее. Он совершенно ясно видел Еву. Он четко слышал ее близкий, разочарованный вздох. И… было ещё что-то на заднем плане. Ах да, Меган. Легкий запах алкоголя, возмущенные слова, которые он пропустил тогда мимо ушей. Теплота и мягкость тела в ладони, ощущавшиеся за тонкой тканью футболки под распахнувшейся курткой, только сейчас всколыхнувшие неловкость. А ещё — холодные, судорожно вцепившиеся в его руку пальцы. Она действительно тогда сильно испугалась Айзека, готова была руку ему сломать, а он не почувствовал ни этой эмоции, ни своей боли, глядя на Еву.
Но вот, что странно — Меган тогда тоже замерла. Пусть на пару мгновений; но она не двигалась, глядя на него. И это нелепо, если учесть, что только что хотела вырваться. Любая другая воспользовалась бы его замешательством, влепила пощечину, отскочила в сторону — если уж такое невинное прикосновение действительно напугало. Меган же следила за его реакцией, а затем включила свет и скинула его руку. Она не спросила, что произошло, что он там видел. Может, потому, что знала?
Айзек задумчиво потер свою ладонь. Будь он девушкой, на коже бы уже проступили синяки от такой сильной хватки. Но мозг уже выткал крепкую нить ассоциации: призрак Евы — и холодные пальцы Меган, и успокоившись тем, что без напарницы поблизости никаких больше видений не возникнет, начал незаметно погружаться в сон.
Вот только Айзеку теперь очень хотелось этот вывод проверить… и обойтись без сломанных пальцев.
То, что снилось ему ночью, Айзек предпочел бы забыть. Невнятная, но пугающая путаница из призрачных силуэтов, вздохов и неразборчивого шепота. Темная квартира, где кто-то был, кроме него. Старые обшарпанные коридоры со свисающими проводами, мрачные и сырые, скрывавшие в себе старую-старую тайну. Остался ли в живых хоть один, родившийся в мире до купола? Знал ли кто-нибудь, что за ним? Белая стена со странной вибрацией — прорывавшаяся в одно
