-- О каком сюрпризе вы говорите? -- проговорил он вполголоса, думая о чем-то своем.
-- Увидите! -- пообещал я.
-- Ну хорошо, я передам, -- сказал он. После этого он вытащил из кармана ручку и стал заполнять бланк допроса -- число, фамилия следователя, номер дела и кое-что еще. Закончив приготовления, он посмотрел на меня своими замечательными глазами.
-- Ну что, будем говорить серьезно?
Лицо мое вытянулось.
-- А до этого мы разве говорили несерьезно?
Следователь не ответил. Было впечатление, будто он готовится к чему-то неприятному, что он должен сейчас совершить.
-- А хотите, я расскажу вам о будущем? -- неожиданно предложил я.
-- Нет не хочу.
-- Почему же? Это интересно, уверяю вас!
-- Да я в принципе не против, но только в нерабочее время.
-- Да когда же мы встретимся с вами в нерабочее время? -- восхитился я. -- Быть может, вы меня и не увидите больше никогда. И шанс упустите. Неужели вам неинтересно?
По лицу его было видно, что "не интересно", но он не сознался, а сказал вместо этого:
-- Давайте, все же, поговорим о деле.
-- Ну давайте, раз вы настаиваете, -- произнес я и отвернулся.
-- Расскажите -- чем вы занимались в день убийства. Как можно подробнее.
-- Зачем это?
-- Расскажите, -- произнес следователь с мягким нажимом.
Я поколебался несколько секунд, а потом взял и рассказал -- пусть слушает, если хочет. День этот событиями был небогат -- встал как обычно, в семь утра, позавтракал и поехал в город искать работу. Работу я не нашел, и часа в три вернулся домой. Приготовил обед и пообедал. Что делал потом?.. Трудно даже вспомнить. Ничего особенного, во всяком случае такого, на что стоило бы обратить внимание -- газеты, телевизор, книги. Слонялся по дому и думал о том, что хорошо бы сделать то-то и то-то, но так ничего и не сделал.
А ближе к ночи заявились двое моих товарищей по несчастью, те самые, которые из будущего. Товарищей звали Андрей и Дима, но это не суть важно, а важно то, что мы довольно неплохо посидели, как водится, выпили, и я затем проводил их до ограды -- уже в кромешной тьме, ночью. Они, между прочим, прощаясь, предупреждали, что против меня что-то затевается и чтобы я был настороже. Но я ответил, что, мол, как ни берегись, а свое схлопочешь, и нет никакого смысла прятаться от того, от кого спрятаться никак нельзя, потому что...
Но здесь следователь остановил меня, заметив, что я незаметно так взгромоздился на своего любимого конька.
-- Погодите! -- поднял он руку. -- Так вы утверждаете, что двое ваших гостей уехали от вас ночью?
-- Ну конечно!
-- Во сколько это было?
-- Ну я не помню. Может, в двенадцать, или в час. Какая, собственно, разница?
Последнее восклицание следователь проигнорировал, а сообщенье мое старательно занес в протокол.
-- А в чем они были одеты?
-- В чем одеты, -- буркнул я, -- в одежду были одеты!
-- В какую одежду?
-- Зачем вам это?
-- Пожалуйста, ответьте.
-- Ну в брюках они были (не голыми же им ходить), в брюках и в рубашках, у одного была коричневая рубашка, у другого синяя.
-- Так! -- кивнул следователь, водя ручкой в середине листа. -- А носки у них были?
-- Да откуда я знаю про носки? Вы бы еще про трусы меня спросили.
-- Да, кстати, -- подхватил он, -- а какого цвета у них были трусы?
Я подумал, что он, верно, издевается надо мной. За кого он меня принимает?..
-- Перестаньте задавать провокационные вопросы, -- произнес я, сжимая под столом кулаки.
Следователь отодвинул лист в сторону.
-- Мне кажется, что вы до сих пор не поняли, в каком сложном положении оказались. Вот вы сейчас сказали про брюки и про рубашку, а между прочим, на трупах была именно такая одежда -- темные брюки, которые сейчас редко кто носит, и столь же редкие нейлоновые рубашки синего и коричневого цветов. Но и это еще не все! При них найдены документы на имя... как, вы сказали, их зовут?
-- Андрей и Дмитрий.
-- А фамилии?
-- Сирин, а второй, кажется, Ильин.
Следователь откинулся всем телом назад. Лицо его стало почти счастливым.
-- Ну вот видите! В найденных документах значатся именно такие фамилии и имена. Так что получается, что никуда ваши приятели от вас ночью не уезжали и уехать не могли! -- Он набрал в грудь воздуха и заговорил вдруг каким-то особенным -- (проникновенным?) -- голосом: -- Скажите, из-за чего вы повздорили?
Я отвернулся. Все мои объяснения разбивались подобно морским волнам, ударяющим в неподвижный валун на берегу. Можно хоть тысячу лет яриться и пениться морю, хлестать и хлестать изо дня в день в гладкую поверхность и ничего ровным счетом не добиться. На то он и валун!
-- Я могу лишь повторить сказанное: эти люди, которых нашли в моем доме, на самом деле людьми не являются.
-- А одежда, документы?
-- Все заранее подстроено! Я же вам говорю: возьмите на анализ кровь! Или любую ткань -- и сразу все станет ясно.
Следователь поморгал глазами, вздохнул раза два и подвинул мне протокол:
-- Прочитайте и распишитесь.
Я взял ручку и без задержки, как и в прошлый раз, поставил в нижнем углу размашистую подпись.
-- Все это лишнее, -- произнес я устало.
-- Не скажите, -- отозвался следователь.
Мы одновременно поднялись.
-- По-видимому, сегодня будет произведен следственный эксперимент, - сказал он. -- Так что будьте к этому готовы.
-- Я всегда готов, -- буркнул я, покидая комнату дознания.
Однако к визиту адвоката, назначенного для моей защиты, я оказался не подготовлен. Он заявился перед обедом, и я все время нервничал -- не останусь ли я в результате нашей беседы с пустым желудком.
Адвокат мне с первого взгляда не понравился, да и я ему тоже понравился не очень, потому как сразу дал понять, что мне не нужны никакие адвокаты и я не нуждаюсь ни в чьей защите. (Я вообще плохо понимаю людей, берущихся защищать убийц. Ладно еще, когда убивают по неосторожности или в состоянии так называемого аффекта, а вот когда делают это обдуманно, да еще с изощренной жестокостью -- таких я бы давил на месте.)
-- Вы напрасно тратите время! -- заявил я адвокату -- довольно молодому мужчине, лет тридцати, среднего роста и очень серьезному, что ему совершенно не шло.
-- Хотите вы этого или нет, но согласно закона, у вас должен быть общественный защитник. Поверьте, это делается в ваших же интересах!
-- Да я верю, -- сказал я уже потише. -- Просто зря это все.
-- Я так не думаю, -- сказал адвокат и раскрыл свою папку.
Последовали привычные вопросы: как моя фамилия, да сколько мне лет, да где я родился, да чему учился и чем занимался в последнее время и тому подобный вздор. Примирившись с неизбежностью и желая поскорее отделаться от бесполезного для меня человека, я стал рассказывать, в который уже раз, грустную историю своей жизни. Я сильно старался и уложился в четверть часа.
