– Не плачь, сестренка. Не плачь. Мы ведь не знаем наверняка. Ну?
Она не ответила, только покачала головой.
– Мне очень жаль, – сказала Анна. – Линда, я не думала…
– Ничего, – прошептала та. – Ладно. Это было давно.
Дрожащими пальцами она поднесла сигарету ко рту и затянулась.
– Продолжай, Чарли. Пусть она знает.
– Бен пропал во время одной из своих поездок на пути в Кубу. Первые полчаса Линда приняла две его передачи. Все было прекрасно – он просто болтал. А потом у него сломалась машина.
Чарли замолчал.
– Дай ей запись. Пусть послушает, – сказала Линда.
Чарли кивнул и ушел в дом.
– Какую запись?
– Его передачи. Их военные писали. Хочу, чтобы вы послушали. Это будет честно. Я считаю, что вы должны все знать, прежде чем отправитесь в это проклятое место.
– Линда, если вам тяжело, я могу…
– Нет. Ничего. Я уже привыкла. Это было давно.
Она улыбнулась Анне.
– Просто я такая – все на мне написано. Ничего не могу с собой поделать.
Вернулся Чарли. Он принес маленький магнитофон и передал его Анне. Линда кивнула.
– Давайте.
Анна нажала «Play».
– Третье февраля, – произнес незнакомый голос. – Семь часов двадцать девять минут утра. Нулевая временная отбивка.
– Детка, тебе надо это видеть! Здесь до хрена красивой хреновины!
– Не отвлекайся, Бенни! А то слетишь с дороги!
– Бенжамин Флай не слетает с дороги! Бенжамин Флай – лучший водила в этих местах!
– Бенжамин Флай самый большой хвастун в Нью-Мексико!
– Бенни любит Линду! И у Бенни есть большая машина!
– Бенни, заткнись!
– Я приеду, детка!
– Пятнадцать минут от нулевой отбивки.
– Черт! Черт! Черт!
– Что случилось?
– Да что за хрень! Твою мать!
– Бенни! Бенжамин, отвечай! Это Линда. Бенни!
– Я здесь, здесь. Движок заглох!
– Боже мой!
– Тридцать две минуты от нулевой отбивки.
– Зараза!
– Бенни! Бенни, ты пропадаешь!
– Линда, передай Доку, что у меня проблемы! То схватывает, то снова глохнет. Трындец – я так долго не проеду. Штаб на связи? Выручайте, ребятки!
– Да, мы ведем вас.
– Бенни!
– Три часа сорок семь минут от нулевой отбивки...
– Линда, когда Док придет, скажи, что я проехал Пуэбло Бонита. Пять минут…
– Бен, я здесь! Что там у тебя?
– …назад. Пусть он попробует меня дотащить.
– Бен, ты слышишь?
– Надеюсь, он меня найдет. Не хочется…
– Бен!
– …пропадать.
– Восемь дней от нулевой отбивки.
– Не заводится! Вот гребаная колымага!
– Мистер Флай, с вами говорит оперативный дежурный. Где вы находитесь?
– Все, скоро остановлюсь. Может, бегом…
– Мистер Флай, вы слышите нас?
– …попробовать. А толку? Док ушел?
– Одиннадцать месяцев от нулевой отбивки.
– Не переживай, Линда, прорвемся. Если что…
– С вами говорит оперативный штаб.
– …пешком пойду.
– Двадцать семь месяцев от нулевой отбивки.
– Вот ведь сволочь!
– Бенни, Бенни, это я!
Анна не верила своим ушам. Чарли забрал у нее магнитофон.
– Все это мы приняли в течение двух лет, – сказал он. – Больше Хорек на связь не выходил. Точное время передач и запись нам потом военные дали.
– Что это за чертовщина?
– Хорек терял скорость, его передачи задерживались, наши тоже. То есть для него там прошло несколько минут, а у нас тут аж двадцать семь месяцев. Вот так. А потом Бен остановился.
– А Майкл? Он же поехал? Да?
– Поехал и никого не нашел, – сказала Линда. – Никого. Ни одной живой души. Ни-ко-го.
Она снова закурила.
– Если я еще раз услышу это, я сойду с ума!
Повисла тишина. Линда встала.
– Пойдемте спать, – сказала она, выбросила сигарету и, не дожидаясь никого, ушла в дом.
Анна и Чарли просидели еще полчаса, пока не стало темно. Никто из них не проронил больше ни слова.
Анну разбудил стук в дверь.
– Одну минуту!
– Это Линда. Ты собиралась в магазин – хочу составить тебе компанию.
– Спасибо! Я сейчас.
Анна схватила сотовый и посмотрела на экран. Пузатые цифры на синем фоне показывали девять пятнадцать. Но она точно помнила, как поставила будильник на половину девятого. Беда с этими телефонами – вечно что-то не так. Она сунула аппарат в карман и принялась одеваться.
В открытые окна кухни било яркое солнце, теплый ветер слегка покачивал занавески.
– Доброе утро, – приветствовала ее Линда.
– Доброе утро.
– У нас сегодня апельсиновый сок и хлопья.
– Замечательно! Обожаю апельсиновый сок и хлопья.
– Как спалось?
– Хорошо. Настолько, что я даже не услышала будильник.
– Ничего страшного. Торопиться некуда.
– Линда…
– Да?
– Насчет вчерашнего… Мне очень жаль. Правда. Я не думала, что все вот так.
– Не бери в голову.
Вновь блеснула знакомая улыбка.
– Я сама виновата. Не знаю, какой черт меня дернул дать тебе эту запись. А Чарли у меня слишком послушный, чтобы возразить.
Она тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам.
– Все не так страшно. Док отличный райдер. У вас не будет проблем.
– Надеюсь. А ты до сих пор… диспетчер?
– Да. Так сложилось. Хотя это больше для вида. Связь с машинами поддерживают военные, но меня они не гонят, да и ребятам так легче. Вас с Доком тоже я поведу.
– А если что-то случится? За нами пойдет помощь?
– Пойдет, но надеяться на нее не стоит. Еще ни один райдер в Пустоши не встретил другого, хотя попытки были. Даже ставили эксперимент: Майкл и Краучеры выехали вместе, и, пока держали одинаковую скорость, все было нормально, но как только Майкл прибавил, Краучеры исчезли. Они объявились лишь несколько дней спустя – уже в Кубе… Минимальный квант скорости, вроде так они это называют – чуть больше или чуть меньше, и ты один.
– Значит, Майкл не смог бы найти Бенжамина?
– Скорее всего. Хотя тогда об этом еще не знали. Но ты не бери в голову – у вас все будет хорошо. Поверь мне.
– Верю.
Закончив завтрак, они вышли на улицу. На солнцепеке кабина «гольфа» раскалилась, как духовка. Линда завела двигатель и включила кондиционер.
– Минут пять подождем, и можно ехать.
– Надо, наверное, купить воды в дорогу, – сказала Анна.
– Не волнуйся. Док обо всем позаботится. У него свои методы.
– Он тебе нравится?
Анна не ожидала от себя этого вопроса. После услышанного вчера он казался совершенно неуместным. Просто вырвался, как чертик из табакерки.
Линда улыбнулась.
– Док хороший парень. Но он не из тех, кто заставит сердечко трепыхаться.
