Принц поразмыслил немного и начал похохатывать, а потом заржали Генеральные сотрудники. Сопровождаемая взрывами смеха, маркиза шмыгнула из зала, съежившись от унижения. Удивленный такой легкой победой, дон Мигель уселся в кресло.
— Ну, — сказал принц, — теперь моя кузина, герцогиня Хорке, устроит грандиозный скандал. Но это ничего, падре. Вы, естественно, совершенно правы в вашей оценке извинения, принесенного Наварро. Это мне стало понятно после того, как я подумал. Но хорошо бы внести полную ясность в дело, прежде чем маркиза разразится гневом; тогда у меня, по крайней мере, будет шанс нанести ответный удар, — он погрозил пальцем дону Мигелю. — Раз уж вы подняли шум, то, надеюсь, уже предприняли какие-то действия. Вы, например, разузнали, откуда взялась маска в нашем времени?
Совершенно сбитый с толку небрежным признанием принца королевской крови о вероятности вспышки семейной вражды, дон Мигель сказал:
— Э-э… как вы знаете, сударь, дон Архибальдо Руис купил эту маску у торговца Хиггинса, который присутствует на совете. А тот утверждает, что приобрел ее у незнакомца, который зашел к нему в лавку на рынке Хорке.
— Да, мне об этом сообщали, — принц задумчиво посмотрел на Хиггинса, который старался поглубже вжаться в кресло. — А какие доказательства представил тот неизвестный, что законно владеет маской?
— Ваше величество, я клянусь!… — взгляд торговца заметался по сторонам. Бедняга лепетал, судорожно прижимая руки к груди. — Клянусь, что я говорю правду! Я купил маску у неизвестного, насколько помню, первого апреля…
Принц поморщился. Простонародный северо-английский акцент Хиггинса, похоже, резал его нежный слух.
— А вы всегда с такой готовностью заключаете сделки с незнакомцами?
— Нет, сударь! Раньше такого не бывало! — голос Хиггинса упал до шепота. — Наверное, я сошел с ума… Не пойму, как это со мной случилось… Ваше высочество, я не помню его лица! Я не занес его имя в книгу! Такого со мной никогда не случалось… Спросите кого угодно в Хорке из тех, кто со мною знаком, и он подтвердит, что я честный торговец и…
— Достаточно! — резко оборвал его принц и обернулся к дону Мигелю: — Наварро, вы проверили, правду ли рассказывает этот человек?
— Да, сударь. У Хиггинса отличная репутация. Я поговорил с его клиентами, они подтвердили, что он всегда тщательно проверял документы на право собственности у людей, которые предлагают товар. Через его руки прошла масса темпоральных вещей — всякие мелочи, не представляющие особой ценности, — и филиал Службы в Хорке знает его как человека, который дотошно следит за разрешением предмета к импорту.
— Но на сей раз он купил контрабандную вещь у совершенно незнакомого ему человека! Должно быть, он и вправду был не в себе.
— А потом продал ее мне, ваше высочество! — робко напомнил дон Архибальдо. — Но я и не подумал усомниться в его праве владения маской!
— Может быть, вы не лжете, Архибальдо, — пожал плечами принц. — Я признаю, что вы могли положиться на Хиггинса. И все же такая ценная вещь должна была возбудить ваше подозрение.
— Сударь, — сухо произнес кто-то из доселе молчавших Генеральных сотрудников.
Кажется, это мохаук, подумал дон Мигель.
— Да, Красный Медведь? — подтвердил его предположения принц.
Заведующий Выездным отделом Службы Времени! Действительно, для разбора созвали людей весьма влиятельных!
— Есть предложение, сударь, — прогудел Медведь. — Отпустить дона Архибальдо как невиновного, допросить купца и продолжить дискуссию при закрытых дверях.
Его коллеги одобрительно загудели. Принц грохнул ладонью по столу.
— Предложение принято! — воскликнул он. И приказал личному адъютанту, но уже тихо: — Вывести людей из зала!
Дон Мигель собрался встать, но принц взглядом остановил его, сведя брови к переносице. Это обеспокоило дона Мигеля, ведь скромного сотрудника Службы с четырехлетним стажем и опытом пяти активных операций не принято приглашать на закрытое заседание Генеральных сотрудников. Значит, кто-то из них — а это мог быть только Красный Медведь, — решил взяться за дело всерьез.
Как только посторонние люди покинули зал заседаний, а двери заперли на тяжелые засовы, зажглись все светильники, и члены Собрания, устроившись в креслах поудобнее, сбросили капюшоны. Их лица несли печать богатейшего жизненного опыта, а оттого были суровы, — но все же оставались лицами обыкновенных людей…
Дон Мигель слегка расслабился.
Принц нашарил трубку в кисете на поясе, набил крупно нарезанным табаком и, разжигая, промямлил через мундштук:
— Ну-с, Наварро, мой мальчик, я не жду от вас признания, что вы своими опрометчивыми поступками заперли лису в курятнике!
Красный Медведь, тряхнув гладкими черными косами, хмыкнул. Наверное, намекал, что это еще мягко сказано.
Падре Рамон провел костлявой ладонью по лысой голове, наверняка, это оставшаяся с юности привычка приглаживать волосы. Его лицо с крупным носом и умными маленькими глазами было покрыто сетью морщин. Взглянув на принца, он спокойно сказал:
— Сударь, возможно, лиса была неизбежна.
— У меня еще хватает ума, чтобы не спорить с членом вашего ордена, падре! — пожал плечами принц и пыхнул трубкой. — Но таково мое мнение — Наварро доставил нам массу ненужных хлопот.
Иезуит был непреклонен:
— И снова не могу согласиться с вами, сударь. По-моему, он действовал вполне разумно, если не считать приказа взять под стражу маркизу. — Он повернулся к Мигелю. — Сколько вам лет, сын мой?
— Э-э… почти тридцать, падре.
— Пора бы уже получше разбираться в людях. Ведь достаточно пятиминутного разговора с маркизой, чтобы понять: она ни за что на свете не стала бы в Службе Времени наводить справки о маске. Маркиза слишком боится ее потерять — как ребенок новую игрушку.
Дон Мигелю было неприятно сознавать, что алчной стареющей красавице как бы и позволительно нарушить закон Службы. Он был счастлив тем, что упрек иезуита оказался таким мягким, и попридержал язык.
— Для меня остается загадкой, — продолжал падре Рамон, — история, которую рассказал торговец. Мне кажется… Я читал в показаниях нашего брата Наварро, данных под присягой, о досаде на маркизу, которая демонстрировала его своим гостям, словно дрессированного медведя. Это сравнение очень точное, потому что нашей Службе — полагаю, что вам-то не нужны примеры, — действительно угрожает опасность превратиться в пошлых актеров для жаждущей сенсации публики.
