Криво усмехнувшись, чувствуя пыль на губах, она с трудом поднялась на ноги и принялась отряхиваться.
Еще не совсем пришедшая в себя, Алейтис вскарабкалась обратно в седло и подтолкнула аббу под ноги.
Двинувшись дальше, она позволила кобыле самостоятельно выбрать темп движения и только после этого посмотрела в небо - с любопытством и сожалением.
- Когда я в следующий раз захочу полетать, - пробормотала она, сдерживая искрящийся в голосе смех, - то поудобнее устроюсь где-нибудь в тенечке. - Она потянулась и охнула. - Как раз то, что мне сейчас нужно десяток новых синяков...
Небо вибрировало жаром, Хеш и Хорли медленно ползли по дуге к западу, на край света. Каждый глоток воздуха сжигал легкие. Даже лошади пыхтели. Они становились все более непослушными - каждый намек на тень заставлял их отклоняться от дороги. Алейтис с тревогой посмотрела вокруг. Во все стороны простиралась трава, местами однообразие нарушалось заплатами кустарников. Даже чахлые рощицы небольших деревьев остались за спиной. Плавными волнами степь то поднималась, то шла вниз, простираясь бесконечно до горизонтаЖара... тяжело дышать... во рту ужасно пересохло...жара... Небо как плохо продубленная кожа... Горло - как будто посыпанное песком...
Она отцепила с крючка бурдюк и тщетно попыталась выжать хоть несколько капель воды. Боль вскарабкалась по нервам шеи, бело-голубой вспышкой пронзила мозг.
Одной рукой она уцепилась за выступ седла, второй чисто инстинктивно схватилась за шею.
"Где же, черт побери, этот ручей?" - подумала она.
Местность перед ее глазами плыла, размывалась, как плохо напечатанные буквы, пока все, что она видела, не стало бело-голубым жарким светом.
Вверх по новому холму, вниз по другому, пружиня на стременах. Кобыла пошла быстрее... жеребец не отставал. Черное размытое пятно, воспринимаемое боковым зрением, заставило ее пошире раскрыть опухшие глаза. Сначала трудно было на чем-то остановить взгляд, потом, прищурясь, она увидела зелено-голубую линию, ползущую у основания долгого спуска. Кобыла замотала головой, вырывая поводья из пальцев Алейтис. Та отпустила поводья, позволив лошади перейти на стремительный галоп. Алейтис упорно цеплялась за гриву, чтобы не свалиться. Ее подбрасывало, как моток авришума, - ноги слишком устали и саднили, чтобы, в случае чего, удержать ее в седле.
Внезапный толчок... и они остановились. Алейтис по инерции ткнулась животом в выступ седла, лицом - в гриву.
Кобыла стояла по колено в грязновато-мутной воде, до глаз погрузив морду в жидкость. Алейтис с трудом перенесла левую ногу через седло и соскользнула - вернее, свалилась, - в ручей. Она даже не пробовала встать, просто осталась лежать в воде...
Она плескалась, насыщая водой лицо и волосы, тело, ткань аббы, пока как следует не напиталась живительной влагой. Потом села, стряхнула с лица капли, отбросила назад влажные пряди волос и счастливо рассмеялась.
- Ахай, Пари! Милая! Кажется, мы снова живы!
И Пари, и жеребец пили с трудом, поэтому она сияла мешающие им уздечки и поводья, швырнув всю эту кучу ремней на берег. Она прислонилась к боку Пари, глядя, как животные впитывают воду, втягивают ее, и чуть нахмурилась, - вспомнила, что слишком большое количество воды после сильной жары может повредить.
Она перешла к Мулаку, путаясь в тяжелой намокшей аббе, грозившей при следующем шаге перетянуть ее, бросить лицом в поток, еще более замутить лениво текущую воду.
- На берег, Мулак, - сказала она. Потом, перейдя опять к Пари, схватила ее за гриву и потащила за собой.
Кобыла нетерпеливо потрясла головой, окатив девушку брызгами.
- Хай! - Алейтис попыталась уклониться и, споткнувшись, упала на берег.
Прочно войдя в связующий телепатический контакт, она заставила лошадей выйти на сушу.
"Погодите, чуть-чуть, ми-муклиша, потом напьетесь".
Она улыбнулась. Лошади начали щипать жесткую пружинистую траву, а Алейтис осматривалась.
Деревья защищали от прямых лучей двойного солнца, но не спасали от духоты. Мркрая абба уже не давала прохладу, превратившись в одобие переносной парилки.
Алейтис с отвращением потянула за складку прилипающей к коже материи.
- Какая гадость!
Сражаясь с мокрыми завязками, она, наконец, выбралась из тяжелой аббы. Пройдя немного вверх по течению, бросила аббу в врду, прополоскала ее и выкрутила. Прямо над головой горизонтально шла мощная ветка, будто специально приготовленная для сушки одежды. Алейтис, усмехнувшись, развесила на ней свою аббу.
Потом встала, потянулась, чувствуя восхитительную свободу: слабый ветерок игриво ласкал ее обнаженное тело.
Когда она вернулась на старое место, ниже по течению ручья, лошади продолжали щипать траву, тихомирно, у особо густых пятачков хуста.
"Отлично, - подумала она. - Сейчас я не буду снимать вьюки. Надо немного отдохнуть и двигаться дальше. Ай-ашла, как я устала!"
Отыскав густо поросший травой ровный участок, она растянулась на животе, положила голову на руки. Было так хорошо лежать неподвижно, позволяя ноющим мускулам расслабиться, так приятно отдаться неге отдыха.
Она закрыла глаза и соскользнула в сон.
Глубоко в темноте ее сознания что-то шевельнулось, раздвинулось, превращаясь в мерцающее изображение, наподобие миража. Постепенно изображение стало отчетливым, и, не просыпаясь, Алейтис узнала следопыта, сидящего в неудобной позе в тени одеяла, привязанного к железодреву.
Рядом находился его конь, едва помещаясь в тени.
Спящая вздрогнула, внутренним взглядом следя за фанатичными, запыленными чертами лица следопыта. Алейтис видела, как старик выглянул из-под тента, посмотрел на небо, на двойное солнце. Размеренными, но энергичными движениями, он заставил коня подняться на ноги и начал отвязывать одеяло-тент.
Спящая вдрогнула, на ее губах заиграла лукавая улыбка. Следопыт снял с крючка мешок с водой, выташ.ил затычку и поднял над запрокинутой головой. Но в этот момент спящая проникла невидимыми сенсорными волокнами р мозг коня, обратив его в паническое бегство. Изумленный следопыт стоял, яростно проклиная обезумевшего скакуна и глядя, как тот уносится вверх по склону холма.
"Домой! - Алейтис послала приказ в мозг лошади. - Домой без оглядки!"-и, счастливо смеясь, она позволила призрачной картине раствориться, погрузившись в еще более глубокий сон.
Край громадного багрового шара коснулся горы, потом этот шар сжался в плоскость, и замер, будто огромный помидор, расплющенный невидимым прессом. Подобный драгоценному украшению на животе танцовщицы, Хеш висел в центре Хорли, на высоте ладони над горизонтом. Алейтис дернула поводья, переводя кобылу на шаг. Через несколько минут остановила ее и распрямила свои затекшие ноги.
